– Высший вампир во время панихиды на Агапи метку собственности
поставил.
– Убью гада!
Мы с Инком прыснули.
– Что?
– Деда, гады – это ближе к драконам, а вампиры другая живность,
– ответила, разгибаясь. – Всё, мой хороший, обращайся и пойдемте
вниз – я замёрзла.
Страж запасливо потащил сеть с собой. Бледный, с тенями,
залёгшими под глазами, он ни разу не застонал и не пожаловался на
головокружение или боль. И отказывался уходить, когда я гнала его
отлежаться. Впряглись и мы с дедом, чтобы помочь болящему, хоть и
не понимали, зачем нам нужны эти верёвки. Свалив сеть в углу,
отправив дракона умываться, я вновь взялась за оздоровление
архимага. Отвар, вливание силы, укрепляющий наговор, снятие боли –
и вот уже Инк посапывает, укрытый теплым пледом. Дед сдвинул
стулья, мы уселись рядом, он обнял меня за плечи, я положила ему
голову на плечо.
– Спасибо тебе, девочка, – целуя меня в макушку, сказал дед.
– За что?
– За то, что ты появилась в моей жизни. У Рактия и Ол'лии будет
ребёнок, и он по рождению будет моим внуком. Полюбит ли он меня или
нет – не знаю. Ты, уже взрослая, приняла меня. Я сразу почувствовал
твою заботу и нежность, а чуть позже и любовь. Было очень
трогательно, когда ты защищала меня перед Старшими, хотя и не
следовало этого делать. Они очень не любят, когда им противоречат,
считая, что если они нас создали, то вправе контролировать и давать
указания.
– Родительский синдром.
– Да, наверное. Родители Лир'рии поэтому и передали власть мне,
чтобы избавиться от опеки. Я же поначалу был юн, и мне руководство
только помогало, потом они исчезли и появились только там, в
пещере. Впервые за много лет. Но я рад этому. Теперь я свободен и
тоже могу путешествовать, удить рыбу или охотиться на зодов в
горах.
И он мне продемонстрировал картинку охоты на горного барана. Я
слушала деда, а в душе звонил колокольчик тревоги. Сначала тихо, но
чем дальше, тем сильнее и громче.
– Дед, скажи, от вампиров защита есть?
– Есть, должно быть, но я предпочитаю честный и открытый
бой.
Понятно – рыцарь без страха и упрёка. Вот только в благородство
вампирье я не верю. Вон как хитро умудрился мне знак собственности
прицепить, зараза клыкастая. Позвала ведьму: помогай. И та взяла
дело в свои руки. Руки, конечно же, были наши общие, но управляла
сейчас ими она. Выгребла из печурки в стене, которую я даже не
заметила, горсть золы и, шепча заговор от нежити, стала просыпать
его тонкой струйкой по периметру нашего убежища. Не поленилась
зайти в туалет и залезть под стол. Замкнув охранку, она не
успокоилась, порылась в столе и нашла несколько свечей. Сплела их
жгутом, зажгла щелчком пальцев и пошла вдоль полоски золы, но уже в
противоположную сторону, закапывая воском пол и непрерывно шепча
слова, отвращающие нежить. Замкнув второй контур, порылась на
полке, в столе и нашла глубокую чашу. Набрала в неё воду, оторвала
с камзола деда серебряную пуговицу, бросила в воду и, помешивая
рукою, приказала мне читать свою молитву. Я прочитала «Отче наш»...
Еще раз! Прочитала. Еще!!! Прочитала. Расплёскивая из посуды
капельки на золу и воск, шептала уже что-то свое, скрепляя
предыдущие заговоры и мою молитву. Остатками воды окропила входную
дверь и окно. Враг не пройдёт? Поживем – увидим.