Мои соседки уже обедали. Кивнув им, я села на свой стул, и тут
же передо мной опустился поднос с едой. Суп-пюре и кисель. Доктор
позаботился. Кстати, я так и не узнала, как его зовут. Отчего-то в
Корпусе и бейджи не носят, и не представляются при общении.
«Реста, как зовут твоего отца?» — мысленно спросила соседку.
Змейка вперила в меня свой гипнотизирующий взгляд.
— Целитель Мекри Сетляр, — вслух ответила теватка.
Цитиц тут же откликнулась, завертелась на стуле, осматривая
зал:
— Что такое? Где твой отец? Кто заболел?
Мне опять пришлось пользоваться языком жестов. Легко дотронулась
до рукава белочки, привлекая внимание, показала на свое горло и
отрицательно покачала головой, после чего показала на змейку и
ткнула себя пальцем в лоб.
«Переведи ей, пожалуйста. Твой замечательный отец попросил,
чтобы ты недолго поработала моим переводчиком», — улыбнулась я
Ресте.
— Агапи сказала, что у неё пропал голос, она была на приёме в
медблоке и общалась с моим отцом.
— Ой, бедняжка! Как же ты теперь будешь? А Реста почему тебя
понимает? Ты тоже менталом пользоваться умеешь? Вот счастливая! Как
бы я хотела узнать, что думает вон тот онтрикс с третьего курса обо
мне? Девочки, а вы могли бы послушать его, а?
Мы с Рестой синхронно закатили глаза и вздохнули.
— Он думает, что ты невероятная болтушка и легкомысленная особа,
— цыкнула змейка на соседку.
Та надулась и принялась острыми длинными ноготками выковыривать
орешки и семечки из булочки.
Я достала из кармана лист с расписанием и показала Цитиц.
— Ты хочешь знать, на какое занятие я сейчас пойду? — получив
утвердительный ответ, она ткнула пальцем в одну из первых строк. —
Травоведение и зельеварение. Основы и правила безопасности. А Реста
на целителя учится.
Кто бы сомневался! Хорошо, а мне куда пойти?
— Тебя к занятиям не допустят, — кивнула на мой значок теватка.
— Лечись.
Они с белочкой подхватили свои ученические сумки и влились в
поток спешащих на занятия курсантов. Я повозила ложку в тарелке с
малоаппетитной жижей, решила не насиловать себя, потянувшись к
киселю. Бессонная ночь напомнила о себе тяжестью в голове и жжением
в глазах. «Пойду посплю, пока соседки учатся, а то вечером с
Виктором носом клевать буду», — решила я и закончила обед.
Сон был странный. Узкие, едва освещённые проходы были наполнены
шуршащими, стрекочущими, суетящимися жучками, которые с каждой
минутой становились крупнее и громче. От этого шуршания и
проснулась. Цитиц сидела над раскрытым учебником и шелестела
упаковкой, то замирая, зачитавшись, то опять нервно начиная дёргать
обертку. Всего-то! Но ощущения от сна остались мерзкие и, на грани
сознания, тревожные.