— Док... кхе-кхе... доктор, могу я... кхе-кхе... Цитиц повидать?
— связки отвыкли от привычной работы, и первые слова дались с
некоторым трудом.
— Можешь, конечно. Я её к вечеру всё равно выгоню. От неё
столько шума и мусора, что персонал и больные уже стонут.
— Только вчера доставили. Когда она вам уже успела насолить?
— До соли Цитиц пока еще не добралась, но шелуха и обёртки
везде! И где она всё это берёт?! Посетителей не было, а запасы не
заканчиваются. Грызет постоянно, — он взглянул на меня с
подозрением. — Ты ей подарки не несёшь?
— Нет, доктор. Мне её угощать нечем.
— Странное слово — «док-тор». Что оно значит?
— Простите! Это я по привычке. В моем мире не принято говорить
«целитель», «лекарь». Профессию называют «врач», а уважительно
обращаются «доктор».
— Как всё запутано!
— Ещё как! — наслаждаясь возможностью говорить вслух, я углубила
тему. — Забавно, что в моём родном языке слова «врать» — говорить
неправду и «врач» — человек, который лечит, близкие не только по
звучанию, но и по смыслу.
— Как это? — удивился лэр Сетляр. — Ваши целители лгут?
— Наверное, бывают и такие, но не в этом дело. Наш язык живой и
всё время меняется. Иные слова даже другой смысл приобретают.
Давным-давно врать было не стыдно. Потому что это значило
«говорить». Повествовать, нашёптывать. Чем и занимались древние
лекари — нашёптывали больному заговоры на спасение от хвори, на
поправку здоровья. Вот и получилось, что тот, кто врет, — врач.
Потому, что тот, кто ткёт, — ткач, а тот, кто рвёт, — рвач. А в
одном из родственных языков до сих пор врачом колдунов
называют.
— Как интересно ты рассказываешь, — улыбнулся целитель. — И
знаешь много.
— Просто я люблю родной язык. Он волшебный, с глубокими корнями
и смыслами, — грустно сказала я, понимая, что теперь по-русски
говорить буду редко. — Но я вас совсем заболтала! Пойду. Спасибо за
всё.
В палате Цитиц была одна. Она с ногами забралась на высокую
тумбочку, стоящую у окна, и грустно рассматривала пустынный пейзаж,
шелестя очередным пакетом с лакомством.
— Будешь так много есть — растолстеешь, — сказала я вместо
приветствия. — И тот симпатичный онтрикс с третьего курса больше не
будет обращать на тебя внимание.
— Он и так не обращает, — грустно вздохнула белочка. —
Оказывается, тогда он на тебя пялился.