– Котя! – чуть ли не со слезами на глазах взмолилась я, потому
что мне было не только стыдно, но и банально больно. – В письме
сказано, что в Академию можно брать только фамильяров! Если тебя
увидят…
Ответ Котя опять фыркнул. Да еще весь сжался, зашипел на меня и
чуть не цапнул, когда я в сердцах рыкнула и попыталась его
схватить. А после просто взял и… Исчез! Не совсем, конечно, я все
еще ощущала его вес и то, как когти впивались мне в плечи, а шерсть
грела шею, но цветом он полностью слился с моей одеждой и волосами,
чего я совсем не ожидала. И теперь, кажется, поняла, куда стабильно
пропадали обрезки корешков мандрагоры, стоило нам с Лив
отвернуться.
– Ничего себе! Кот хамелеон! – услышала за спиной восторженный
голос Мэй. – Впервые такого вижу…
«И не ты одна, Мэй, – угрюмо подумала я. – Не ты одна…»
Сколько мы с Лив ни пытались найти упоминаний о том, есть ли еще
где-то коты, способные менять цвет, так ничего и не нашли. По
крайней мере, из доступной нам литературы. Но отсутствие сведений,
тоже само по себе сведение, которое значило, что Котя у нас –
большая редкость. Почти сокровище. Поэтому мы строго-настрого
запретили ему менять цвет при чужих людях. Мало ли кому он
приглянется… Украдут еще. А Котя то ли понял нас, то ли сам
опасался за свою шкуру, но старался лишний раз не отличаться от
обычных котов. Правда, понимание это к нему пришло, когда он уже
повзрослел, а будучи котенком, заставил нас поволноваться.
Соседи как-то даже слух пустили, мол, мы – садистки – ставим
свои ведьминские эксперименты на несчастном животном. Он то рыжий,
то серый, то… бирюзовый. Или вовсе переводим живность на
ингредиенты для своих зелий. К счастью, дальше слухов это дело не
зашло, да и Котя, повзрослев, старался принимать на прогулках один
и тот же цвет и только иногда, когда эмоции брали верх, выдавал
свою истинную суть. Например, как сегодня: уехал серым, прибежал
красным, а сейчас вовсе… невидимый. Ох, белладонна. Надеюсь, я хотя
бы в библиотеке Академии найду что-нибудь о котах-хамелеонах.
– Это твой фамильяр? – вдруг поинтересовалась Мэй, чем застала
меня врасплох.
– А… Эм… – замялась я, не зная, что ответить.
Само собой, Котя не был ни моим, ни чьим-либо фамильяром. За все
четыре года жизни с нами кот еще ни разу не предложил контракта на
фамильярство ни мне, ни Лив. И пусть ведьма, если очень
постарается, может насильно заставить животных себе прислуживать,
никто из нас не хотел принуждать Котю. Слишком мы его любили, а
быть фамильяром – это значило посвятить хозяину не только всего
себя, но и свою душу. Жизнь! Ведь если хозяин погибает, вместе с
ним уходит и фамильяр.