Позднее Запад породил еще великое множество утопистов, превзошедших Кампанеллу в деле умозрительного наделения людей счастьем. В конце концов Западному миру, отплывшему еще дальше в сторону заката, посчастливилось найти и подходящую землю для строительства своего Города Солнца. Но… Современные США и Канада, да и страны Латинской Америки никак не походят на свершение вожделенной мечты. Слишком уж быстротечно, молниеносно ощущение земного счастья, чтобы опираясь на него можно было соорудить какое-нибудь общество. Да и сам миг счастья нельзя «законсервировать», продлить его более чем оно возможно. В погоне за «растягиванием» мгновения своего счастья люди рано или поздно начинают творить несчастья для окружающих или для самих себя (как например – химическое «счастье» наркомании).
После долгих поисков Русь, наконец, набрела на новое пространство поиска Господа. Вернее, русские умы смогли соединить в себе две прежде враждебные вещи – технику и Небо.
Когда-то в Средних Веках техника несла свой исходный смысл – она показывала связь человека с Творцом через его способность в уменьшенном виде воспроизводить целостное Бытие. Каждое техническое изобретение тех времен обязательно имело скрытый смысл и символизировало какое-либо проявление Воли Божьей. Ветряные и водяные мельницы, часы, акведуки – вот технические достижения тех времен.
Но с распространением в Европе протестантства кальвинистского толка техника оторвалась от своей изначальной роли и из цели превратилась в средство. Теперь она служила уже исключительно умножению материальных богатств, по количеству которых владельцы первых машин и механизмов оценивали посмертный путь своей души. Сами же машины уже не несли никакого символического значения, их значение стало измеряться исключительно количеством монет, которое они стоили, и которое они могли принести.
Одним из путей умножения богатств, а, значит, нахождения своего предопределения для западных протестантов стала война с целью извлечения дополнительных прибылей из завоеванных стран. И новым путем, по которому шагнула техника, сделалось оружие. Страны, не желавшие становиться средством нахождения чужого предопределения, вынуждены были заимствовать у своих вероятных врагов технику, изначально лишенную даже того количественного значения, которое она имела для протестантов. Именно в таком виде и получила Русь тело машинной цивилизации – в отчужденном от русской культуры и русской жизни, обездушенном, воинственно-оружейном.