– Facies hipocratica, – сказал один из докторов, заглянув в лицо пациенту. Означает это сочетание слов – лицо умирающего.
– Да, не жилец, – по-простому ответил коллега.
Момент был велик, но будничность обстановки безнадежно размывала все его величие. То, что бывший «жилец» был Генеральным Секретарем ЦК КПСС, маршалом Советского Союза Леонидом Ильичем Брежневым лишь заставляло докторов с большим артистизмом играть спектакль под названием «реанимация». Ни одно из их действий уже не имело смысла. Развалившись в мягком кресле у окошка палаты, дремал академик Чазов – его участия спектакль больше не требовал.
Глаза Леонида Ильича прояснились. Говорят, такое бывает, когда при последней вспышке жизненного пламени за одно мгновение перед глазами пролетают все прожитые годы. Долгие и счастливые, или – недолгие и несчастные. Возможно, по ту сторону прояснившихся, как луна в морозную ночь, глаз что-то и пронеслось со скоростью, неведомой для тех, кто ни разу не умирал. Но уста пациента остались плотно сомкнуты. Да и если бы они и открылись, то все равно едва ли смогли извергнуть из себя что-то более связанное, чем привычные даже для детей советской страны «сиськи-мясиськи».
– На его век хватило, – сказал доктор, который был постарше. Ему посчастливилось быть возле самого главного при эпохальном моменте, но никакого удовольствия от этого он не испытывал.
– А на наш – хватит?! – спросил неизвестно у кого доктор помоложе. Радости от эпохальности момента он тоже не чувствовал.
Вопрос, не требующий ответа, ибо отвечать – некому. Если бы случилось чудо, и Леонид Ильич ожил, он бы тоже не ответил на него.
За дверью палаты, поблескивая рубинами в платиновых серьгах, рыдала Галина Леонидовна. Даром предвидения она, конечно, не обладала, но смогла все-таки почувствовать собственное будущее чем-то вроде черного мешка. Предчувствие не обмануло – грядущие годы загнали ее в палату психбольницы…
Доктор задвинул веки пациенту. Совершил последнее действие, которое от него требовалось. Дальше – дело уже не его профессии.
В Кремлевском Полку начались усиленные занятие шагистикой, в которой и без них преуспевали его бойцы. Но для похоронного марша требовалось шагать еще лучше. Политбюро ЦК КПСС собирало комиссию по похоронам. Кремлевские могильщики копали у Кремлевской стены яму. Электрики прицепляли к фонарным столбам и проводам флаги с черными лентами. Бледный лоб Генерального Секретаря терял тепло, а заострившееся лицо сохраняло на себе печать великого незнания, которое могло бы сделаться девизом его правления. Как для одной из китайских императорских династий – «Великое Знание».