Василий Никифорович и Вера Андреевна когда-то и сами держали бурёнку, но в девяносто с лишним лет с коровой не управиться.
– А это что за гостья-красавица у тебя? – улыбнулась мне и Прасковье одновременно Вера Андреевна.
– Не у меня, а у нас. Генералом нашим интересуется…
– Разве я говорила?.. – от удивления я не знала, что сказать.
А Прасковья только рассмеялась.
– Не знаю, а чувствую. Вот здесь… – приложила руку к сердцу. – Чувствую, потому что дочь я его. Любовь у них была с мамой. Ему уже за шестьдесят поди было… А мамочка вдовой рано осталась, так и жила одна с детьми, пока не встретила его – такого статного красавца. А он вроде бы тоже не один, а с семьёй приехал. В общем, родилась я, плод их запретной любви. В деревне тогда с этим строго было… Пришлось Генералу уехать, а дом тот потом занял какой-то беглец, говорят, опасный преступник. Но милиция никого и ничего не нашла, и разговоры умолкли. Вот такая история, моя милая. Чувствую, ты девушка умная и дары особые имеешь.
– Какие такие дары? – удивилась я.
– Особые, – повторила Прасковья. – О которых, может быть, пока сама не знаешь. Чувствовать сердцем – первый дар. Проверять разумом – твой дар второй. И получать вести и не только те, которые с планетушки нашей – дар особенный третий. Может, и откроется тебе разгадка… Тогда уж и меня, старую, не забудь. Напиши мне письмо, где нашёл свой последний приют Генерал. Мама всю жизнь это место искала, куда только письма-телеграммы не слала. Не нашла. Может быть, мне повезёт… Я ведь как чувствовала, что ты сама к нам приедешь. Сон мне был вчера в руку, как будто ты вручила мне письмо от отца и говоришь: «Просил переслать вашей маме, но я адреса не знаю её. Может, вы перешлёте?» Хочешь, покажу тебе её?
Меня завели внутрь простого деревенского дома, где на столе стояла фотография, с которой улыбалась тёмноволосая женщина с большими миндалевидными глазами, высокими скулами и длинной тонкой шеей. Что-то в красавице было кошачье, точнее, даже рысье.
– Если найду, напишу обязательно, – пообещала я.
– А теперь на источник… – заговорщицки подмигнула Прасковья. – В той воде сами звёзды полощут свои отражения, сразу ум станет светлый и ясный, худое забудется, а доброе – останется. Вода, говорили старики, в нём особенная, всё плохое в себя вбирает, и в землю уносит, на правильный путь направляет, потому что чья-то путеводная звезда сюда упала, может быть, нашего с тобой Генерала, и забил с тех пор здесь ключ. Потому-то и живут здесь у нас до ста лет и больше даже в здравом уме и памяти…