– Кстати, тётя Римма, вот вы вчера говорили, что за печкой… – я на секунду задумалась, стоит ли продолжать рассказ при впечатлительной родственнице, но со всех сторон на меня уже сыпались вопросы о том, кто и как мне явился, и я рассказала свой сон от начала до конца, поощрённая всеобщим молчаливым внимание. А особенно зачарованно меня слушала тётя Кира.
– Надо же, – произнесла она после недолгого молчания. – Ведь это сам протопоп Аввакум тебе явился.
– Первый писатель на Руси? – не поверила я.
– Он самый, продолжала уверять тётя Кира. – Не веришь? Пойдём, покажу, – она увлекала меня за руку на улицу.
Заинтересованная, я полностью отдалась на её волю, которая привела меня в домик почти на самой окраине деревни.
– Сам протопоп Аввакум во сне тебе явился, – повторила тётя Кира и, ни слова больше не говоря, повела на кухню, где в углу на иконе старообрядческий святой и впрямь был очень похож на приснившегося мне батюшку.
– Так он жил в этих краях?..
– Не только жил, но и начинал здесь своё служение, – укоризненно покачала головой тётя Кира. – В соседней деревне Лопатцах. Очень строг был и к себе, и к другим. Как-то проплывал по Волге воевода, и нажаловались ему, значит, на чрезмерную требовательность здешнего батюшки. Но воевода сказал ему: «Благословишь моего сына – не накажу». А сын у него был безбородым, что в те времена не приветствовалось. И батюшка отказался наотрез: «Не буду благословлять брадобрея» и всё тут. За это воевода его в Волгу и бросил… Чудом только спасся…
Сон в руку был не единственным удивлением, ожидавшим меня в здешних краях. И даже дома бобров мы с Павлушей увидели наяву, правда, подойти к ним поближе помешала гроза.
Но началась она после обеда, а когда я возвращалась от тёти Киры, возле дома меня ожидал экипированный в камуфляж Петруша.
Рядом с ним покуривал молодой человек тоже в штанах защитного цвета и с обнажённым торсом. Образ искателя приключений дополняли чёрные очки.
Я ожидала, что в столь удалённой от цивилизации деревне молодёжи не будет совсем, но…
– Кстати, тоже Голубев, – представил дальнего родственника Петруша. – Андрей. Он же Кен. Вы, кстати, коллеги.
– КЕНТАВР, – поправил Голубев.
– А где же копыта? – сострила я, наверное, не слишком удачно.
– Не Кентавр, а Кен Тавр, – довольно повторил Кен, видимо, давно заученную фразу. – Сначала я был просто ди-джей Кен, а потом стал Кен Тавром. Правда, созвучно «Кинотавру»?