Поев, мальчишка порозовел и, вроде, дышать стал глубже, но тише. Забеспокоился:
– У вас есть телефон? Можно вызвать такси? Мне бы исчезнуть незаметно. Хотя так вряд ли получится.
Последняя фраза легко переводилась: у него не хватало денег на мотор по вызову. И боялся он до умопомрачения, это тоже было очевидно. Незадолго до его появления мы с Настасьей отчитались друг перед другом во временной неплатежеспособности, поэтому даже вскладчину не могли обеспечить юноше поездку в автомобиле с шофером. Все шло к тому, что мне придется раздобывать для него средства попрошайничеством. Настасья мазнула взглядом по моей кислой физиономии и решительно поднялась:
– Тебе противопоказан запах бензина. Наоборот, показана прогулка по свежему воздуху в сопровождении доктора. Я доведу тебя под ручку до метро и уверюсь, что не возникла нужда в скорой. Поль, выгляни с балкона, омоновцы убрались?
Я с интересом понаблюдала, как они, родимые, грузилась в микроавтобус. Субъектов в наручниках с собой не тащили. Заверила желающих тронуться в путь:
– Отход свободен.
Парень принялся горячо благодарить нас с Настасьей. Она посоветовала ему не расходовать энергию:
– Ты съел недостаточно много пельменей для болтовни.
– Кроме вас никто не открыл бы дверь. Вы не от мира сего, вы замечательные, – захлебнулся он.
– Спасибо, конечно, но ты преувеличиваешь жестокость мира, – усмехнулась моя подруга. – Идем, иначе я вынуждена буду взять тебя не под руку, а за шкирняк.
– За шкирку, – машинально поправил он.
Прощание невыносимо затягивалось, но мы еще обменялись пожеланиями здоровья и удачи.
Через час Настасья позвонила и сообщила, что ее пациент бодро скрылся в подземке и был таков, а сама она уже в норме. Я выразила бурную радость по последнему поводу, обозвала врачевание крестом и спросила:
– Настя, есть на свете врачи, способные пройти мимо умирающего?
– Поля, есть на свете журналисты, способные не задать вопрос, когда знают ответ? – парировала Настасья и сладко зевнула в трубку.
Я прильнула к компьютеру. Но оказалось, за одолженный «Корвалол» надо платить. Соседка сама явилась за остатками лекарства, взвесила его стеклянное вместилище в руке и нашла адекватный способ возмещения ущерба:
– Поленька, я себя неважно чувствую. Не выгуляете вечером Пончика?
Что мне было делать? Пончик – горластый и своевольный английский кокер-спаниель с шикарной родословной. Вообще-то у него не произносимо сложное имя и куча медалей. Помнится, зимой дворовые отморозки повадились забрасывать его громадными снежками. Пес визжал от боли и обиды, соседка умоляла «добрых в душе деточек» не издеваться над животным, начинающие, да какое там, бурно продолжающие садисты ржали, а на следующий день продолжали развлекаться. И однажды хозяйка вывела кокера, увешанного высокими регалиями до земли, и обратилась к опешившей шпане с краткой речью: