А этот гад даже не разбудил ее вовремя, чтобы не мешала заниматься какими-то гадостями с посторонней теткой.
Ну ничего, она ему еще покажет!
«Я рисую, я художник…»
Только утра дождаться, а там уж она расскажет этой Наде кое-что интересное про ее нового любовника!
Этой ночью Катя почти не спала, ворочалась, прислушивалась. Задремала лишь под утро и сразу же проснулась, услышав, что кто-то ходит по кухне. Быстро натянув уже потрепанные за дорогу джинсовые шорты и футболку, она вышла из комнаты. В кухне заспанная Надя в тонком шелковом халате с переплетающимися по черному фону белыми ветками готовила завтрак. Дядя Гриша, видимо, еще не вставал.
– Проснулась, Катюша? – обернулась к ней Надя.
Катя скривилась – надо же, «Катюша», как подлизывается…
– Ты чего подскочила в такую рань? – продолжала Надя. – Волнуешься? Ты вчера уснула, и мы решили тебя не будить. Все-таки, наверно, лучше тебе встретиться с Иваном на свежую голову. Он такой человек, понимаешь, м-м-м… сложный. Может с первого взгляда показаться циничным, бесчувственным, что ли. На самом деле, конечно, он не такой, – тонко чувствующий, ранимый… – Она замялась. – По крайней мере, мне всегда хотелось в это верить.
– Да вы не распинайтесь так, – вдруг выпалила Катя. – Мне вообще-то наплевать на этого вашего бывшего с высокой колокольни. Никакой он мне не отец.
– Как – не отец? – ахнула Надя.
Она машинально сняла очки, покрутила их за дужку.
Катя стащила со стола кусок хлеба, откусила корочку и, жуя, с усмешкой бросила:
– А вы и повелись, да? Здорово мы с дядей Гришей вас развели? Мы с ним вместе эту трогательную фигню сочинили – про потерянного папу.
– Но… зачем?
Надины длинные ресницы задрожали, и Кате показалось, что она вот-вот заплачет.
«Так тебе и надо!» – с мстительной радостью подумала она.
– Зачем-зачем, – грубо передразнила она. – Вам Гриша наплел всякого, что художник он, а вы и уши развесили. Никакой он не художник, уголовник он, ясно вам? Как там это называется? Вор на доверии, вот! А я ему помогаю одиноких лохушек вроде вас разводить. Слезу пущу, глазами похлопаю, они нас в квартиру-то сразу и впускают.
– Я тебе не верю, – замотала головой Надя. – Как же… Этого не может быть! Ведь ты назвала его фамилию – Горчаков.
– Ну и что? – на ходу сочиняла Катя. – Фамилию я в вашем телефоне посмотрела, пока вы с Гришей в ванной возились. Чего тут сложного? Ну, верить или не верить – это ваше дело, а ценные вещи и деньги я б все же проверила, на всякий случай. – Она медленно растянула губы в улыбке.