В дом ввалилась тоненькая девушка, до талии засыпанная блестящими белыми волосами. Она тянула за собой небольшую тележку, яркую, розовую, на колесиках. Одежда была такой же, как и у всех тутошних дев: грудь едва прикрыта тонкой тканью, с бедер одежда едва ли не сползает, пупок виден и украшен ярким камешком, играющим в свете чудных, не мерцающих светильников. А лицо… Лицо такое же, что и у Ирмы, только покруглей.
Вот она, дочь.
– Ма-а… – Девушка затихла, глядя на эльфа.
Он поклонился.
– Мое имя Тайтингиль, дева, я витязь Нолдорина.
– Что?… А мама где?
– Освежается с дороги, – показал рукой в сторону ванной комнаты.
– А вы на кастинг, для рекламной кампании?
– Не понимаю твою речь.
Тайтингиль улыбнулся – и понял, что в этом доме ему будет спокойно. И еще – ощутил, как устал в доспехе за этот день, показавшийся бесконечным. Отошел к дивану, куда ранее положил плащ и меч, снял пояс с кинжалом, бросил сверху, стянул кольчугу и повел плечами.
– Алина. Алинка. Я вообще-то на минуту… блин, бли-ин!
– Чем ты огорчена? – не понял он.
– Огорчена? Да я в шоке вообще! Видите? – Девушка раздраженно предъявила прядь волос.
Он прищурился, оглядывая, но с ответом не спешил. Волосы – белые, как у эльфов Закатных Дубрав, жителей Тенистого леса, торчали непослушной соломкой.
– Стилистка, дура, пережгла! Что теперь с ними делать? А мы на пенную вечеринку едем, – пояснила девушка.
Он улыбнулся. Девочки, дети одинаковы во всех мирах и у всех народов.
– Так сплети их в убор.
– Плести? Я не умею плести… а выгляжу как идиотка! Все перепутается, будет как пакля, ламинирование не успею сделать…
Снова посыпались непонятные слова, много слов. Тайтингиль подумал – миг. Странный дом, странные люди. Пенная вечеринка – что это? Другой мир… Юная дева. Юная, но уже такая, как все тут, одетая вычурно и откровенно.
Он бросил взгляд на дрожащие от обиды губы и глаза, в которых блестели слезы.
Не такая. Нет, не такая, как все. Просто хочет казаться взрослее. Как случается у детей.
– Я сплету тебе, – сказал, скрывая улыбку.
Девочка уставилась на него, недоумевая:
– А вы умеете?