— Иди-ка ты в баню, друже, и там схоронись, — посоветовала
ему.
Чуть не споткнувшись о черенки брошенных инструментов, Акамир
бросился исполнять мой совет.
— Эй, старуха, принимай припасы! — закричал один из верховых,
завидя меня на крыльце.
— Так не надо мне ничего. У меня и класть некуда. Езжайте себе,
люди добрые, — повернулась к двери.
— Постой, погоди, бабка! Здеслав прислал для князя. Скажи, куда
сгрузить? — чуть смягчив тон, продолжил тот же воин.
— Себе оставь. Мне не надо ничего, — я зашла в сени и в дверную
щель стала наблюдать, как мужчины сбились в кучу и решают, что
делать.
Постояли, почесали в затылках, сдвинув шапки на лоб, плюнули,
махнули руками и поехали назад. Вернулась к печи, шинковать
капусту, чистить и резать овощи, болтая с Филиппом о пустяках.
Через время услышала, как по дорожкам зашуршала метла, — князь
выбрался из своего укрытия. Готовые щи вместо свежего укропа
заправила семенами, растертыми с ступе с солью, накрыла крышкой и
поставила настаиваться. Сама же пошла звать работничка обедать, а
то что-то не слышно его во дворе. Метла и лопата были поставлены на
место, дорожки расчищены и подметены, но двор пуст. Зато с тихим
перезвоном по накатанной уже колее к избушке подкатывала бурая
лохматая лошадка, запряжённая в сани, в сопровождении двух
верховых.
— Здорово живёшь, бабушка Агуня, — поприветствовал возница. —
Здеслав гостинцев тебе прислал. Забирай скорее.
— Я только горшочек масла просила, — отозвалась я. — Его и
возьму. Подсунь под ворота.
Из-под ворот выкатился горшочек, завязанный по горлышко холщовой
тряпицей. Развязав верёвочку, отогнула холстинку. Щепочки нет.
— Благодарствуйте, люди добрые! Кланяйтесь от меня боярину.
Хорошее маслице прислал.
— Так тут еще много чего.
— Без надобности мне. Прощайте.
Подходя мимо крыльца, бросила подарок в приёмник утилизатора,
который был замаскирован под старое ведро с крышкой. Ох, не любят
Акамира в Заречье. Пошаркала к баньке:
— Выходи, сердечный. Уехали твои супостаты.
Щурясь от яркого солнечного света, князюшка появился на
пороге:
— Ты прости меня, бабулечка! — поклонился парень, коснувшись
пальцами земли у ног своих. — Крепко думал над словами твоими.
Вспоминал заветы отцовские. Даже не знаю, как такое случилось со
мной. Как поморки ум застили.
— Пошли обедать. Потом поговорим.