Когда солнце встало, Рагнар отвел меня к Уббе. К моему изумлению, там же оказался и Веланд. Веланд-змея, который хмуро поглядел на меня, хотя и не так хмуро, как угрюмый Убба.
– И что именно ты сделал? – прорычал Убба.
– Лестниц я не видел… – начал я.
– Что ты сделал? – повторил Убба.
И я рассказал все по порядку: как перешел поле, как мне показалось, будто меня преследуют, как я метался, словно заяц, как пролез через завал и говорил с часовым. В этом месте Убба прервал меня и обратился к Веланду.
– Так?
Веланд кивнул:
– Я видел его за поваленными деревьями, господин, слышал, как он с кем-то говорит.
Так это Веланд меня преследовал? Я посмотрел на Рагнара, и тот пожал плечами.
– Мой господин Убба хотел, чтобы пошел второй человек, – пояснил он, – и предложил Веланда.
Веланд улыбнулся мне – такой улыбкой дьявол мог одарить епископа, входящего в ад.
– Я не мог проникнуть за завал, господин, – сказал он Уббе.
– Но ты видел, как мальчик туда проник?
– И слышал, как он говорил с часовым, господин, хотя не знаю о чем.
– Ты видел лестницы? – спросил Убба Веланда.
– Нет, господин, но я всего лишь обошел вокруг заграждения.
Убба уставился на Веланда, отчего тот смутился и перевел хмурый взгляд на меня, тогда смутился и я.
– Итак, ты прошел за ограждение, – продолжал Убба, – и что ты видел?
Я рассказал, как увидел большую палатку, пересказал подслушанный разговор, поведал, как рыдал Альфред, потому что согрешил, как он хотел атаковать город и как священник заявил, что Бог уморит датчан голодом, если на то будет Его воля. Убба поверил мне: мальчишка, решил он, не смог бы придумать историю про девицу и принца.
К тому же мой рассказ показался ему забавным.
«Альфред, – думал я, – богомольный слабак, кающийся грешник, ничтожество».
Даже Убба улыбнулся, когда я описывал рыдающего принца и серьезного священника.
– Значит, лестниц нет? – спросил Убба.
– Я не видел ни одной, господин.
Он обратил ко мне свою страшную бородатую физиономию, затем, к моему изумлению, снял один из браслетов и кинул мне.
– Ты был прав, – сказал Убба Рагнару. – Он датчанин.
– Он хороший парень, – ответил Рагнар.
– Иногда и приблудная дворняжка приносит пользу, – проговорил Убба, затем сделал знак старику, сидящему на стуле в углу.
Старика звали Сторри; как и Равн, он был скальдом, а еще колдуном. Убба не делал ничего без его совета. И вот этот Сторри молча взял пригоршню белых палочек, каждая длиной в ладонь, вытянул руку низко над полом, пробормотал молитву Одину и разжал пальцы. Палочки с тихим стуком упали, и Сторри нагнулся, вглядываясь в получившийся узор.