возвращения в реальность перестал пользоваться менталом и
говорил глубоким баритоном. Тогда кто?
— Ты меня слушаешь? — вопросом демон отвлёк меня от поиска
ментального хама.
— Конечно слушаю.
— Содружество демонических миров носит обобщающее название
Кеталопция. Это то, что вы, людики, называете Преисподняя. — Кетсыл
фыркнул себе под нос. — Придумают же…
Покачал головой и продолжил:
— Видовое многообразие не мешало нашим мирам жить по законам
справедливой Маттоттены. Свод был един для всех. Но горе тому миру,
в котором нарушались заветы богини. Туда приходили аграбии.
— И навешивали всем сёстрам по серьгáм… — задумчиво резюмировала
я, демонстрируя восстановленную часть тела демону. — Принимай
работу.
Юркой змеёй выскользнул хвост из моих пальцев, чтобы быть
тщательно осмотренным хозяином.
— Варишь, лечишь, рисуешь. Недаром я тебя Дэвидцей обозначил, —
бережно поглаживая исцеленный хвост, благодарно кивнул Кетсыл.
— Подумаешь. Я еще и на машинке могу. И крестиком вышиваю, —
процитировала кота Матроскина, взмахом руки складывая раскиданную
по полу макулатуру на стол, чтобы случайно не наступить на
какой-нибудь важный документ и заодно найти свой альбом. —
Расскажи, ради Вселенной, кто это? И почему о жизни по
справедливости ты говоришь в прошедшем времени?
— В моей семье существует предание, что род наш пошёл от одной
из аграбий по имени Дэвидца. Она была любимицей богини, и та щедро
наделила её разнообразными талантами. В усыпальнице Кетсыларов на
самом глубоком ярусе покоятся её останки. Пытался в детстве
добраться и посмотреть, так ли это, но был пойман, справедливо
наказан и дал слово, что больше не буду нарушать покой усопших
предков.
— Великая честь для меня носить столь достойное имя. Но моё мне
привычнее… — начала было я, но демон перебил.
— Поздно! То, что записано в анкете ЦРУ, исправить нельзя. В
нашем мире тебя будут звать так.
— ЦРУ — это что? Центральное Разведывательное Управление? Или
Центр Радости и Удовольствия? А может быть…
— Центр Регистраций и Управления, — торжественно объявил
собеседник. — И не надо шутить с ними. Тем более людинке.
— Не любите вы людей, как посмотрю, — продолжая разгребать
завалы свитков и книг, среди которых затерялся мой блокнот.
— За что вас любить? Несёте только неприятности и хаос, не
понимаете Закона Справедливости. Множитесь как тивоки.