только глаза, но и рот. Комната моя преобразилась в круговую
панораму среднерусского пейзажа. Углы в комнате исчезли, а потолок
превратился в купол бескрайней небесной глубины с редкими
облачками. Даже освещение изменилось. Теперь не холодный
голубоватый свет заливал пространство моей спальни, а радующий
глаза, неуловимо жёлтый, максимально приближенный к солнечному
свету. Кажется, даже воздух в помещении стал теплее.
— Офигеть! — выдохнул Филипп.
— Согласна полностью! — резюмировала я.
— Что тут у тебя творится?! — прервал процесс любования резкий
вопрос работодателя.
Демоны стояли в открывшемся проеме, который грубо разорвал
свежую зелень лужайки и солнышки одуванчиков, открыв унылую
чёрно-белую комнату Кетсыла.
— Это же… — Сивкилья осторожно зашла внутрь и стала медленно
поворачиваться вокруг себя, рассматривая знакомый пейзаж. — Как ты
смогла?
— Никак. Только хотела картинку на стену повесить, а она впитала
бумагу и вот такое выдала, — я, как заправский экскурсовод, повела
рукой, знакомя присутствующих с открывшейся
достопримечательностью.
— Ты нарушила первый и самый главный Закон Справедливости, —
обвинительно ткнул в меня пальцем потомок аграбии. — Все для всех
одинаково. Одежда, еда, жилища. Права и ответственность. Чтобы не
культивировать зависть.
При первых словах обвинительной речи я напряглась и даже голову
в плечи втянула, но, услышав окончание, расслабилась и
рассмеялась.
— Зависть? Значит, сейчас ты мне позавидовал? — и я опять
показала рукой на стены.
— Ну, не то чтобы очень… Но закон есть закон! — уперся рогатый
собеседник.
Подхватив папку с рисунками, пошла мимо демонов в комнату
работодателя. Доставая попеременно листы, но не прикладывая их к
стене, примерялась, какой пейзаж лучше всего украсит жилище
Кетсыла.
— Выбирай, что нравится?
Забыв о Справедливом Законе и о зависти, внук аграбии принялся
увлечённо копаться в рисунках.
— Вот этот хочу! — сделал он свой выбор.
М-да… И когда же я такой ужас сотворила? На фоне бордового от
закатного солнца неба разбросаны жёлто-оранжевые облака, а
подпирает этот страх фиолетово-чёрный массив леса. Даже на листе
небольшого формата пейзаж резал глаз, портил настроение и говорил о
депрессивном настроении автора, что же будет, если эта цветовая
какофония будет постоянно окружать несчастного демона?