— Не веришь?
— «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим
мудрецам», — вместо ответа процитировала я Шекспира.
— Но это правда! — девочка капризно надула губки и потребовала:
— Лекмот, скажи!
Шаман, расплющенный смесью страха, почтения и инстинкта
самосохранения, всё ещё изображал морскую звезду на дне океана.
Услышав, что божество призывает свидетельствовать в её пользу,
бедняга мелко задрожал всем телом и что-то пропищал.
— Слышала? — вновь обратилась ко мне богиня.
— Слышала, — согласилась я. — Ты прикажи Рквану подняться. Пол
холодный, он маленький, переохладится и заболеет. Жалко малыша.
— Ркван — это кто? — заинтересовалась Маттоттена.
— Лекмота зовут Ркван, — терпеливо объяснила я. — Ты же
общаешься с ним.
— Не общаюсь, а приказываю. Для этого имя знать не обязательно.
Тем более что они часто меняются. Прошлый раз, кажется, был другой,
— и через плечо спросила у шамана: — Лекмот, кто прошлый раз
встречал меня?
Шаман невнятно что-то сказал. Девочка поморщилась, повернулась к
несчастному и, явно кому-то подражая, сказала:
— Веди себя достойно. Встань, поправь одежду и отвечай
четко.
Наверное, ей самой часто так говорят. Было бы забавно наблюдать
эту сцену, если не знать, что девочка играет миром Каталопции так,
как у нас играют в «бродилки», квесты и прочие компьютерные
игры.
Лекмот, кажется, это тоже понимал. Он, как бравый солдатик,
получивший приказ, вскочил с пола, вытянулся во фрунт и «ел глазами
начальство».
— С кем я встречалась здесь прошлый раз? — повторила вопрос
Маттоттена.
— С дедом, — пискляво рявкнул лекмот, но, осознав, что ответ не
совсем ясный, уточнил: — С моим дедом. Он тогда был верховным
шаманом лекмотов.
— Вот видишь, как часто они меняются. Разве можно запомнить
всех? Да ещё и по именам, — пожало плечиками дитя странного народа,
который развлекается тем, что создаёт миры.
— Так это зависит от того, любишь ты их или нет.
— Как это? — от удивления девочка широко распахнула глаза,
которые всё это время были затенены мехом шапочки и полуприкрыты
густыми пушистыми ресницами.
Сначала я подумала, что это отсвет портального прохода отразился
в глазах девчушки, а потом поняла, что так сияют очи богини.
Золотое свечение лилось, окутывая меня, лекмота и всё пространство
светом, который слепил, удивлял, восхищал, завораживал, но не
согревал. Отчего-то ахнув, Маттоттена опустила ресницы и поправила
шапку. Было заметно, что она сильно смущена своей несдержанностью.
Очевидно, желая скрыть неловкость, повторила вопрос несколько
резче, чем следовало: