Я сидела без движения и возможности что-либо сказать, и тут в дверь постучали. Оборотень, накренившись вперёд, что уменьшало его рост, пошёл к двери. Из-за печи я не видела гостя, но услышала. Это был мой дед Стасик.
8
Они вошли в дом. Но дальше прихожей не двинулись. Дед обстановку оценил и понял, что человека здесь нет: такой беспорядок. А мой рюкзак, наверно, убран, как и я. Оборотень привязал меня к столу за печкой. Ни дед меня, ни я деда не увидели. Слышала громкий голос Стасика. Он всегда говорил гулко, потому что слышал плохо. Мои мычания сквозь кляп остались им незамеченными. Сколько бы я ни билась, пытаясь подать деду знак, что я рядом, ничего не выходило. Кожу натирало, верёвки слишком сильно меня прижимали к ножкам мощного стола.
— Здравствуй, Нил Ильич. Младшая проговорилась, что внучку мою Алёнку не довезли до станции. Ты здесь хозяйничаешь, вот и решил к тебе на поклон прийти. Пропала девчонка. Я знаю, что ты неравнодушен к моей матери был, а Алёнка её копия. Но прошу, пойми, она дитя человеческое, ей не место в тайге.
Я не ослышалась? Ильич мою прабабку любил! Это ж в каком веке было. Кто он у нас: белый офицер или красный командир, погонщик динозавров? Оборотни — долгожители, однозначно.
— Не-ет, — прошипел Лихо.
Повисла пауза. Человеку тяжко беседовать с такой тварью.
— Тут кроме тебя ещё оборотни есть, — со вздохом продолжил дед, — вдруг увидишь, не обидь. Жива ли? — скорбно поинтересовался дедушка Стасик.
— Нет, — рыкнул оборотень, и я завыла от отчаяния. Наглый врун! Вот уж отомстил.
Дедушка покинул дом, не заподозрив ничего. Долгий он путь проделал. И ведь знал, куда идти. Знал, кто такой Лихо. Вместе с дедом уходила моя надежда на спасение. На войне как на войне: все способы хороши.
Я не из тех, кто просто так сдаётся и, к сожалению, не из тех, кто способен смиряться. Любое сопротивление жизни моему желанию я воспринимаю болезненно и начинаю искать другие пути. Раз сбежать не получилось, надо сделать так, чтоб Ильич меня сам к людям отвёл, с пирожками или без. Для осуществления этого плана мне придётся стать для оборотня гораздо больше, чем гостья или добыча. Мысль отвратная, но нужно к ней привыкать.
Конечности стали затекать, заныли ноги, заболели руки. Лихо появился вскоре, опять с кабанчиком в лапах. Так он всю семью вепрей сожрёт. Присел рядом со мной и замер. Думал, решал, отпустить — не опустить. Стал медленно развязывать, вначале ноги, потом руки. Рот я сама освободила и одарила зверя самым пылающим взглядом ненависти, какой только могла выдать.