В мозги ударила кровь, потому что меня несли вниз головой, перекинув через плечо. Огромный оборотень, таких размеров, которых даже мой Ильич не достигал в моменты своего полного озверения, нёс меня на плече. Совсем рядом шла его самка, иногда ступая на все четыре лапы. Уносили меня в лес, ещё дальше, ещё глубже, в чащи непролазные.
Когда я очнулась, к паре начали подтягиваться трое самцов. Один из них имел большой ожог, это тот, кто срывал железо с крыши дома, где жил Лихо. Двое других, мелкие, с рыжим оттенком на шкурах. Это ещё можно было рассмотреть в царящем кругом мраке. Самцы подходили, принюхивались, виляли хвостами, самка огрызалась, не подпускала ко мне. Её добыча, я ей была нужна.
Деревья расступились, показалась голая опушка с насыпью, чернеющей норой у сосен, рядом с небольшой скалой. Глубокая чёрная дыра, в которой загорелся жёлтый огонёк. Самка подошла к логову и произнесла звуки, похожие на «кис-кис» при оклике котёнка. Огромный оборотень, явно вожак, скинул меня достаточно аккуратно на мокрую ледяную траву и ушёл, громко рыкнув на самцов, которые не смели близко ко мне подходить.
Я тряслась от холода и страха, с ужасом уставившись на то, что вылезало из норы. Это был ребёнок. Вполне симпатичный, с лохматыми русыми волосиками и голубым глазом, одним, потому что был он человеком наполовину. Оголённые кости у носа и почти голые мышцы на верхней челюсти перерастали в волчью морду. У человеческой части тела была волчья лапа вместо руки, а у волчьей — обычная ручка малыша лет пяти-шести. То же самое с ногами, перепутанные, хотя о чём тут говорить, всё это несчастное существо было уродливо запутанным, и видно, что страдало, потому что ребёнок плакал при ходьбе, волчонок скулил, и это происходило одновременно.
У меня ком в горле встал, сердце ухнуло и упало в пятки. Я не знала, бояться или рыдать от горя, потому что оно живое, запавшее между двух личностей.
— Коти-коти, — пищала самка. Схватила меня за волосы и поболтала моей головой, как погремушкой.
Желтый глаз волчонка прищурился в недоверии, голубой распахнулся и наполнился слезой. Зверёк оскалился, заставив человеческий рот открываться и кричать от боли.
— Боже, — ахнула я, — протянув к несчастному руку. — Как же тебя вытащить?
Ребёнок заревел, волчьи лапки попятились обратно к вырытой яме. Задом, виляя хвостом, мутант забрался обратно в логово и исчез во тьме.