– Я не устала, – в который раз ответила Адриану, даже не поворачивая головы. Он тревожил меня, посильнее, чем в наши первые встречи. Потому что теперь я знала, на что он мог быть способен. Каждый взгляд, которым он меня одаривал, когда думал, что я этого не вижу, выдавал в нем бурю сложных чувств. И я знала их состав: ненависть, желание, сожаление, злость. Какое из них возьмет над ним в следующую минуту? Мне было с ним сложно. Его присутствие подавляло.
– У тебя круги под глазами, – возразил Вилард, – я скажу Дарку, чтобы ночные смены он взял на себя.
– Нет, – я не смогла остаться равнодушной, как только поняла, что мне придется видеть других людей, общаться с ними, что-то из себя изображать.
С лица Марты уже неделю не сходила улыбка. Не сразу, но постепенно она поняла, что свободна. От тюрьмы, от коменданта-извращенца, от голода и побоев. Даже ее малыш начал улыбаться, особенно когда Берд брал его на руки.
Толкен остался прежним чудаковатым профессором, для которого выпадения в реальный мир случались все реже. Как только он добрался до хранилища библиотеки «Южного ветра», тут же погрузился в ее изучение. Коган же… он держался особняком, не особо мозоля глаза своей мощной фигурой. Однако в минуты, когда весь экипаж собирался вместе, он присутствовал, сидя в отдалении от всех с закрытыми глазами. Команда думала, что он дремал. Я же была уверена в том, что он нами кормится. Нашими чувствами, эмоциями, страхами. Не знаю почему, но после таких сеансов мне на некоторое время становилось немного легче.
– Не упрямься, – голос Виларда стал мягче, что несказанно удивило. Неужели решил сменить тактику? Когда-то его отношение ко мне бесило. Ровно до тех пор, пока он не открылся мне в своих чувствах. Теперь, рядом с ним у меня появляется лишь одно желание – оказаться как можно дальше.
– Это мое решение, – мне пришлось обернуться, чтобы тут же наткнуться на его странную улыбку.
– Как скажешь, – уступил он, – я принес тебе кофе.
Он протянул мне маленькую чашку с незамеченного мною до этой минуты подноса. Оставалось лишь поблагодарить и принять этот жест доброй воли. По крайней мере, мне хотелось именно так думать о нем и о сложившейся ситуации.
Нет, старший Вилард не делал намеков, и не заговаривал со мной о том, что когда-то между нами произошло. Он вел себя подчеркнуто корректно и сдержанно, не язвил, что было совершенно для меня непривычно. И этот новый Вилард ставил в тупик.