Однако, подростки проворно схватили
её за руки и плечи и притащили обратно к столу.
- Слыхал я давеча на торжище, -
наклонившись к гостю, заговорил хозяин, - будто тиунова дочка по
жребию должна была в дань пойти ордынскому хану. Да батюшка евойный
по недогляду, аль намеренно попустил убёгнуть красавице писаной. За
провинность такую бит был батогами, а с деревенек холопы девок
пособирали всех, что в возраст вошли. Клич был кинут, кто споймает
беглянку с дружками её, могёт девок своего поселения взад
возвернуть. Голова, твою ж Дарьюшку тож в полон намедни увели,
а?
- Вы ошибаетесь, это не обо мне, -
испугалась беглянка, увидев тяжёлый хмурый взгляд Степаныча.
- Об чём речь ведёт – не уразумеешь,
- хмыкнула хозяйская дочка.
- Мож ты и прав, Савушка, -
пробормотал гость, задумчиво оглаживая бороду. – Дарьюшка, ведь за
тысяцкого просватана. Не абы какой зять! Ан, в полон её взяли,
сердешную. А эта девонька не из холопских, враз по стати и говору
видать. Да и усыпана ожерельями-каменьями: не каждая боярыня так
погордиться смогёт. Мож, и твоя правда – дочка княжья тиуна она. –
Резко повернув голову в сторону обвинённой, проговорил: - И не жаль
батюшку? Дщерь окаянная, не благодарная! Постановил ужо князь:
седмицу подождёт, ан нет – казнит свово верного соратника в угоду
баскаку. Вяжите её, поутру повезём на двор княжий.
Ольга с ужасом смотрела на этих
людей. Паника началась настолько сильной, что ноги ослабели и
начали противно мелко дрожать, а язык отказался слушаться в
пересохшем рту. Не веря в то, что это происходит на самом деле,
девушка предприняла последнюю попытку вырваться от этих
ненормальных, заигравшихся на полном серьёзе в исторический
спектакль. «Не смей!» - услышала она окрик и, обернувшись, увидела
замахнувшуюся на неё поленом хозяйскую дочь.
- Не смей, - уже спокойнее произнёс
глава. – Не гоже смердке бить повыше себя! Всей общиной виру
заплатим!
«Боже мой, - простонала про себя Оля,
услышав слово «община». - Сектанты какие –то! Куда я попала?».
Студентка напрочь забыла, что «смердами» на Руси называли крестьян,
а «вира» на современном русском звучала как «штраф». В голове
всплывали лишь сюжеты из криминальных новостей, повествующих о
злодеяниях очередного гуру новопридуманной религии.
Тем временем хозяева, с помощью своих
детей, смогли связать руки и ноги пленницы. После этого её посадили
на сундук и стерегли остаток ночи. Только один раз ей позволили
сходить за сарай справить нужду под приглядом хозяйки и девушки –
подростка, руки при этом никто развязывать не собирался, а
неподалёку расположился хозяйский пёс. Хотя бежать в мороз без
тёплой одежды было всё равно безнадёжно.