В Джийнар его выставили почти силой, поставили вопрос так, что отказаться было нельзя. Тогда он пытался развестись с Лене, хотел оставить ей дом и обеспечить содержание… но ей нужно было все. Он мог бы обвинить ее в измене и выставить на улицу, но дети… Кикко было всего три, а Виола должна была родиться вот-вот, и тогда еще Ренцо не мог сказать наверняка…
К черту.
На войне проще. Там противника можно просто убить.
Мэй тихо сидела на скамеечке рядом.
- На войне проще, - устало сказал он.
Мэй покачала головой.
Ренцо не спорил, у нее своя правда.
- Здесь красивый вид с холма, поля и город вдали. Хочешь, пойдем, я покажу тебе?
Он поднялся первым и, как-то не задумываясь, протянул ей руку, приглашая.
Она тоже встала, улыбнулась, сделав вид, что не заметила руки.
- Пойдем.
Но отказываться не стала. Пошла рядом с ним. Рассветное солнце играло в ее волосах… И такая злая, циничная мысль – вот опять его тянет к молоденьким девочкам, кобель старый, но ничем хорошим это не кончится, жизнь его совсем не учит. И надо уже что-то менять.
- Ты родился здесь? – спросила Мэй.
- Нет, я родился в Алере, тогда этот дом только строился. Мне исполнилось два года, когда мы переехали сюда. Сада тогда не было, только дом и пустырь вокруг. Апельсины мы сажали вместе с Лино, он копал ямы, а я держал саженцы, потом поливали. Отец всегда настаивал на том, что мы должны все делать сами, он говорил, что мужчина не должен бояться запачкать руки в земле. Конечно, садовники у нас тоже были, но и нам доставалось работы. Мне нравилось. Потом долго ждали, пока деревца вырастут, пока впервые зацветут. Мне казалось, наши апельсины – самые вкусные во всем мире. Я помню, мама всегда хотела устроить тут цветники и настоящий парк, но отец настоял на том, чтобы был сад.
Это приятно вспомнить.
Сколько лет прошло… деревья выросли огромные, такая красота...
- А сколько тебе лет? – спросила Мэй.
Так своевременно.
- Тридцать восемь. А тебе?
- Девятнадцать, - сказала она.
Вдвое, значит.
- Да? Я думал, даже меньше.
Мэй улыбнулась, пожала плечами. Она, и правда, выглядит как ребенок, Ренцо дал бы не больше шестнадцати. Но и к лучшему.
- Дин всегда смеялся надо мной, - сказала она, - что такую малявку никто замуж не возьмет…
Осеклась, поняв, что сболтнула лишнее.
- Дин?
- Мой брат, - едва слышно сказала она.