- Я буду жаловаться прокурору!
- Это сколько угодно. Я тебя даже сама к прокурору отведу, за
ручку. Чтобы ты по дороге не потерялся, не упал где случайно, по
причине своей слепоты и носик свой чудный не разбил.
Пришлось ехать с ней в отдел полиции. Причём я на пассажирском
сидении. Этой Веронике явно понравилось ездить на моей машине. По
дороге она часто смотрела на меня и улыбалась.
- Что ты всё время на меня смотришь? Ничего не вижу
смешного!
- Очень даже смешно! У тебя ухо скоро как у слона будет. Очки и
ухо! - Она захохотала. Я отвернулся. - Лёнчик, ты чего, милый,
обиделся что ли? Да ладно! Тебя что, не дразнили в школе?
- Дразнили. - Ответил я, не поворачиваясь и несмотря на неё.
- А как дразнили? Просто очкарик или: "У кого четыре глаза, тот
похож на водолаза!" - Опять её смех. Потом она замолчала. Через
некоторое время тронула меня за плечо. - Лёнь, ну ладно, извини.
Просто у меня нервное. Откат пошёл. Не обращай внимания.
- А я на контуженных и ненормальных и так не обращаю внимания.
Ты ещё посмейся над человеком, который на костылях ходит или только
в инвалидном кресле может передвигаться. Не, ну а что, тоже
прикольно!
- Я же извинилась. - Посмотрел на неё. Она ехала уперевшись
взглядом на дорогу. Уже не улыбалась. Потом проговорила. - А насчёт
инвалидного кресла, так у меня брат на таком передвигается.
Остальную дорогу ехали молча. В отделе у меня взяли объяснение
по поводу того, чему я был свидетель. Объяснение брал какой-то
совсем молодой парнишка. Как я понял, это был курсант, так как на
его погонах была буква "К". Он оказался практикантом. Объяснение он
переписывал раза три. Стоило Лукошиной проверить, как она требовала
переписать, то не указывать, это указывать. Я ничего не понимал,
вроде всё одно и тоже. Конечно, с каждым новым вариантом, текст
менялся, как-то так неуловимо. Но вроде всё было в норме. Конечно,
из первоначального текста исчезло то, что она мне зарядила в ухо.
Но я не стал настаивать. Наплевать, главное побыстрее отсюда
свалить. Она сама тоже сидела что-то писала. Причём строчила очень
быстро. Настрочила листов шесть или семь, довольно красивым
почерком. Сложила их, скрепила скрепкой, забрала моё объяснение и
куда-то ушла, сказав, чтобы практикант напоил меня кофе. Пришлось
хлебать настоящую бурду и заедать каменными сушками. Весело, но
есть хотелось. Всё-таки всё когда-нибудь заканчивается. Было уже
довольно поздно и на улице темно, когда я вышел из отдела полиции.
Посмотрел на время, подходило к полуночи. Хорошо я съездил по своей
подработке. Подошёл к машине. Протёр лобовое стекло, специальной
тряпочкой. Поковырял в дырке на крыле, тяжко вздохнул.