– Гэрахат равнудранда! – выругался Инк на драконьем.
Межгалактический искусственный язык. Вроде нашего эсперанто,
который не прижился и уже почти забыт в широких кругах
человечества. Межгалактический, напротив, был настолько популярен,
что почти на каждой планете Союза основная отчётность велась на
нем. В учреждениях, хоть как-то связанных по работе с другими
мирами, общались и переписывались на межгалактическом. Были
планеты, на которых родной язык изучали только учёные и горячие
патриоты. Изначально официальный язык был сух и функционален. На
нём невозможно было выражать эмоции. Язык, созданный для
переговоров и документов, почти не имел прилагательных. Но разумные
не роботы, и в формальный словарь постепенно начали вплетаться
слова из родных языков. Какие-то приживались, какие-то нет, но
образные драконьи ругательства пришлись по нраву всем, кто любил
крепкое слово.
То, что сейчас сказал Страж, фактически являлось кратким
описанием отвратительного сексуального извращения. Но приличной
девушке такое знать не положено, и я сделала вид, что, любуясь
пейзажем, не расслышала слов друга.
– Что ты сказал?
– Говорю, что надо идти назад, – хмуро отозвался Инк. – Мы не
сможем спуститься.
Я перестала пялиться на горные вершины и осмотрела более близкое
пространство.
Уступ, на котором мы стояли, прилепился к массиву скалы, узким
языком выдаваясь над пропастью метров на пять. Обратившимся
драконам планировать с него, ловя восходящие потоки воздуха мощными
крыльями, одно удовольствие, как и возвращаться назад. Но выбраться
отсюда двум бескрылым нереально. Даже если бы мы запаслись
альпинистским снаряжением, и то в нашей обуви и моей одежде лазать
по горам сродни безумию.
– Пойдём, нечего время терять. Придётся искать контрабандистов.
Очень не хочется отдавать себя им в руки, будучи беспомощным сонным
существом, но другого выхода у нас нет. Пошли!
– Подожди. Почему мы должны быть сонными?
– Иначе не возьмутся транспортировать. У них свои секретные ходы
и лазейки, тайну которых берегут больше жизни. Тех, кто хочет выйти
или войти в город, минуя стражу, усыпляют. В таком состоянии
остаётся только полагаться на их порядочность и благородство.
Ой, нет! Не хочу. Даже без обращения к дару Пифии могу сказать,
что хорошего в таком путешествии ничего быть не может. Фу, аж в жар
бросило от такой перспективы. Промокнув длинным рукавом платья
выступивший на верхней губе пот, я сбросила с себя иеысык. Вот же
навязался! Был бы ковром, лежал бы себе спокойно под ногами, так
нет – одеждой притворяется, таскай его.