– Отлично. Две тысячи делим на пять, – посмотрела на хозяина
участка и уточнила: – На пять?
Тот кивнул.
– Почему на пять? – вскинулись будущие богатеи.
– Так вас же пятеро. Отец с матерью, вы и ваши сёстры. Или вы
только о себе подумали?
Парни недоумённо переглянулись. Кажется, они если и считали, то
как-то иначе.
– Получается по четыреста монет каждому, – подвела я итог. –
Жёны уже заказали подарки?
Синхронное согласное кивание.
– Значит, минус сто монет. Остаётся триста. Жить где
планируете?
Парни с недоумением посмотрели на меня и невольно оглянулись на
родительский дом, в котором у каждого из них был свой угол.
– Надел продадут вместе с домом. Вам отсюда съехать придётся. С
жёнами, детьми и всем скарбом. Куда? В пещеры глиняные?
К округлившимся глазам добавились приоткрытые рты. Челюсти у
парней отвалились. Вот вам и рантье – они даже такие элементарные
шаги не продумали.
– Считаю дальше. Дохода от участка у вас больше не будет, а
деток кормить необходимо. Лепёшка стоит одну монету. То есть вам
хватит денег всего лишь на триста дней. Это при условии жёсткой
экономии. А что будет потом?
Под навесом стояла мёртвая тишина. Кажется, говорливые
перекупщики очень неплохо оболванивают недалёких крестьян. Те, что
держатся за традиции – этим спасаются. Других же берут «на блесну».
На яркий пустой фантик
Кружевной зонтик отбрасывал затейливую тень на доски столика,
расцвечивая толстостенные чашки из красной глины, наполненные кофе,
солнечными полосками.
С видением этой непонятной, но аппетитной картинки я и
проснулась. Бока болели от жёсткого тюфяка, голова от недосыпа. Как
же я не люблю ночевать в незнакомых местах!
«Инк?» – мысленно потянулась я к другу. Но ответа не было. То ли
ещё спит, то ли местные особенности ментальной связи.
В углу, отгороженном для нас пёстрой ветхой занавеской, я была
одна. Аер тихо выскользнул, пока я спала. Филиппа, завалившегося на
мои ноги в середине ночи, тоже след простыл. «Мышки, птички, рыбки»
– кратко, но ёмко ответил он на мой вопрос, вылизывая шёрстку.
Хорошо ему на природе, вот и отрывается, теша инстинкты, которые ни
одной биомагией не вытравишь.
«Френки», – мысли плавно перетекли к воспоминаниям о подруге.
Вот уж истинная богиня своего мира. Заботливая, разумная,
просвещённая. Не то что местная. Стоп! «Местная» сейчас я. Отчего
же не чувствую обещанной инструкцией благости? Они тут не молятся,
что ли?