— Что за пунктик?! Я намекну Юле,
чтобы она тебя порадовала.
— Она меня каждый день радует, мы
сейчас о тебе.
— Я серьёзно! Подскажи! Какой коньяк?
Ну, или не коньяк?
— Соня, не вздумай его поить, — стал
вдруг серьёзным Андрей.
— Почему? — испугалась я.
— Он пьяный похлеще Лёхи, там башку
сносит напрочь. Я это всего один раз видел, на срочке ещё, но
запомню на всю жизнь.
— И за этого мужика вы меня отдать
хотели?! — ужаснулась я. — Вы адекватные?!
— Так мужик-то он нормальный. И,
вроде, бухать завязал, как Лёха говорит. Я просто предупреждаю.
— Спасибо, что вовремя! Я ведь могла
и не спросить! А что он делал такого, что даже на тебя впечатление
произвёл? — полюбопытствовала я.
— Веснушка, ничего из того, что тебе
нужно знать. У него в прошлом был период, который будет всю
оставшуюся жизнь вспоминаться периодически. Такое не забудешь, —
тяжело вздохнул Андрей. — А сейчас он не пьёт, так что не ссы. И
забудь.
— Он тоже кого-то потерял? — тихо
предположила я.
Если это так, то любое его поведение
больше не покажется мне странным. Уж мне ли не понимать? Да и не
только мне, сам Андрей раньше так чудил, что тоже долго помнить все
ещё будем. К счастью, заявление за попытку убийства на него так
никто и не написал.
— Много, кого, — мрачно ответил
Андрей, пугая меня. Там точно что-то серьёзное.
— А точнее?
— А точнее: не вздумай, говорю, лезть
к нему с расспросами, ты поняла? — повысил он голос. — Соня, не
напоминай.
— Так ты мне сам расскажи!
В трубке на минуту воцарилось
молчание, я слышала только тяжёлые вздохи, и каждая моя новая
версия событий, произошедших с Русланом в прошлом, казалась всё
страшнее. Может, он совершил массовое убийство, потом отсидел в
психушке и растворился в толпе, устроившись в армию?! А кулаки
постоянно сжимает, потому что я напоминаю его ту, которую он убил,
и теперь и мне треснуть хочет?
— Сонь, Беркут — военный до глубины
души, — решился, наконец, Андрей. — Даню своего вспомни, ты ведь
тоже знаешь последствия психологической боевой травмы? Вот поэтому
и ему нельзя пить.
Господи….
— Беркут — это позывной, что ли? —
прошептала я, на миг уносясь в далёкое прошлое.
Мне было лет десять-двенадцать, когда
мой брат вернулся из командировки седым. В двадцать с небольшим.
Помню, как родители радовались, что назад вернулся сам Даня, а не
цинковый гроб, а он дико запил. Я боялась своего брата тогда, все
боялись. Мы не знали, что с ним делать, так всё было плохо. Даню
спасла девушка, она вытащила его и вскоре родила ему сына, которого
мой брат, по его словам, никогда не пустит в армию. Дальше стало
лучше, Даня пришёл в себя, а я навсегда поняла: мой брат —
настоящий мужчина! А потом, через несколько лет, трагедия произошла
и у меня….