– Пока, толстяк, – я сгребла Кота в охапку и уткнулась носом в его пушистую рыжую шерсть.
Избалованным гурманом он, конечно, не был, и толстым казался исключительно благодаря пушистости.
– Мя-а-у, – протянул Кот с такой вселенской печалью, словно в самом деле понимал, что нам предстоит надолго расстаться.
– Забрала бы тебя с собой, да только кто тебя в Институт пустит? – вздохнула я. – Надеюсь, тетушка будет тебя кормить. А если и не будет, все равно не пропадешь. Ты же у меня такой славный охотник!
На этот раз Кот мяукнул снисходительно – мол, конечно, хозяйка, само собой.
Выходя из дома, я знала, что только по этому комку шерсти и буду скучать. Как притащила его – грязного, изможденного котенка, найденного в подворотне, – домой, когда мне было шесть, так с тех пор к нему и прикипела. И даже тот факт, что именно от него в то время подцепила заразу, наградившую меня ненавистными «ямочками» на лице, моей любви к нему ничуть не умалял.
Опекуны сподобились провести меня до самой остановки, где я села в омнибус. Такой способ передвижения был самым дешевым, поскольку вместо лошадей омнибус тащили кокрэны – этакие большие черные куры. Черный цвет у нас никогда не жаловали и старались его избегать везде, где только можно. Но все попытки вывести новую разновидность кокрэнов, которые были бы другой масти, заканчивались полным провалом. Курицы, путь даже большие – существа может и глупые, но крайне упертые. Как были черными, так ими и оставались.
Институт Аэллин поражал своей красотой еще издали. Трясясь в омнибусе и периодически задерживая дыхание из-за сидящего рядом, источающего потрясающий аромат мужичка, я смотрела в небольшое окошко, за которым виднелись приближающиеся золотые башни. Именно они – высокие, сложенные из ныне дорогого, отливающего золотом камня, первыми бросались в глаза. На высоких шпилях развевались флаги с огненно-золотой птицей – символом Института, который одновременно являлся и общим знаком самих фениксов. Институт располагался на возвышенности, попасть внутрь можно было, либо поднявшись по одной из ведущих к нему дорог, либо по воздуху – верхом на григанне, или в запряженной ими же карете.
Остановка омнибуса располагалась у подножия, так что наверх мне пришлось топать на своих двоих.
Крутая, мощенная крупным светлым камнем дорога поднималась до самых институтских врат – кованых, изящных, тоже отливающих золотом. По обеим сторонам росли высокие шелковичные деревья, чьи кроны, создавая тень, частично укрывали от жаркого солнца. Наряду с ними возвышались разнообразные магазинчики, иногда встречались небольшие кофейни. Время в запасе у меня еще имелось, поэтому я шла неторопливо, с интересом все рассматривая.