— Ну?
— В общем, она мне нравится, и я хочу с ней замутить.
— А Кешнов здесь причем?
— Он ее бывший хрен. Правда Настя рассталась с ним, когда тот придурок начал на нее руку поднимать, а вчера он ждал ее у дома.
— Не один, я так понимаю?
Пашка давно занимался спортом и мог за себя постоять, Андрей точно знал, что отпор одному, да даже двум дать сможет, здесь же, судя по всему, работали человек пять.
— Их четверо было, — буркнул Дубнов и посмотрел исподлобья на Борзого.
— Где его найти?
— Не знаю.
— Все ты знаешь, не беси меня, — пнув друга по кроссовку носком ботинка, Андрей перетащил языком зубочистку в другой угол рта. – Ты видел его сегодня?
— Нет, но у него брат есть.
— Вооот, это уже лучше. Кто?
— В одной группе с Настей учится. Малой такой, в кепке вечно тусуется.
Этого Борзый помнил. Он все время, проходя мимо, здоровался и улыбался, как придурошный.
— Попугай Кеша, мать его, — Андрей быстро напечатал в телефоне своим пацанам, чтобы привели его в одну из подсобок, где Борзов учил нерадивых детишек уму разуму, и кивнул Пашке, чтобы шел за ним. — Сейчас повеселимся.
9. Глава 9
Парни работали быстро. Они знали всех и каждого по фамилии, а если так получалось, что забывали, то находили быстро. Вот и сейчас пока парни добрались до места назначения, будущая жертва уже была впечатана задницей в «электрический стул», как в шутку называли его парни.
Запуганные глаза попугая бегали от Андрея к Пашке и обратно. Он рыпался, дергался, пытаясь вырваться из крепкого захвата двух ребят, входящих в небольшой круг общения Борзого.
— Ну здравствуй, младший, — нога Андрея с размаху опустилась на стул дергающегося шкета аккурат между его расставленных ног.
Тот дернулся, вонзаясь спиной в спинку, и в ужасе посмотрел на черный носок ботинка, который, если очень захотеть, может надавить с такой силой, что до конца дней отправит парня в аут и лишит возможности забивать голы.
— Борзый, я не виноват, — слова полились рекой из пухлого рта напуганного и растерянного недопарня. – Я ничего ему не сделал. Пальцем не тронул. Клянусь.
Андрей поморщился. Все почему-то думали, что Борзый ловит кайф от унижения этих придурков, но разве можно кайфовать, наблюдая за тем, как трясутся двадцатилетние бугаи? Он всего лишь требовал уважения к себе и людям, которых считал своей семьей, а если этого простого правила не понимали, приходилось прибегать к крайним мерам. Таким, как сейчас.