— Смысл был. К тому моменту мы с ней познакомились, и начинали
сближаться. Король знал об этом.
И по голосу, выдающему, что Мэтт говорит о чём-то личном, и по
словам о сближении становится ясно — речь обо мне. Я всё-таки
вступаю в запретную территорию, узнав больше, чем стоило. И сейчас
меньше всего мне хочется услышать, что, возможно, наши чувства были
взаимны.
— То есть, тогда никто не имел право на собственное имущество.
Несправедливо, — перевожу тему.
— Да. Кстати, этот случай натолкнул меня на адвокатство. Многие
преступления и наказания сомнительны, многие детали даже не
рассматриваются. К счастью, люди умеют работать над ошибками. После
некоторых громких дел отдельные законы были пересмотрены или
отменены.
Непроизвольно снова двигаю подушку наверх и почти сажусь на
кровати. Разговор неожиданно увлекает, заставив позабыть, где и с
кем я сейчас.
— Если ты так давно занимаешься этим, и на таких высоких
уровнях, да ещё не проигрывая дел, то как ты умудрился эти двести
лет не вызвать подозрений? Ты же видная фигура в обществе.
— Обыгрываю собственные смерти, меняю имена, страны и внешность
в рамках разумного. Этого хватает. Я владею многими языками мира и
могу влиться, куда решу. Конечно, иногда возникали сложности… Но
Эдвард всегда готов помочь.
Я бросаю взгляд на Мэтта. Интересно, сколько же таких
вымышленных человеческих жизней он прожил? И каково это?..
Его ответный взгляд заставляет меня поспешно отвести глаза.
— А кто… — вырывается у меня, и я запинаюсь. Но, немного
помедлив, всё же отбрасываю сомнения и заканчиваю вопрос: — Та
девушка, чью вину ты на себя взял, кем она была для тебя?
Ответ вроде бы и так ясен. Но почему-то захотелось уточнить.
Знать наверняка.
— Мы любили друг друга.
Сердце подскакивает в груди. Я сползаю по подушке вниз.
Укрываюсь одеялом почти с головой. Закрываю глаза.
Мэтт не знает, что я в курсе своего перерождения. У него нет
смысла врать.
.Друг друга?
Серьёзно?..
Тогда почему сейчас Мэтт вызывает во мне скорее страх? И
тревогу. И дело даже не столько в его сущности.
Некстати вспоминаются и моменты наших поцелуев. Я закипаю.
Злость так ощутима, что с трудом подавляется.
— И что с ней стало? — пытаясь успокоиться, резко задаю логичный
для незнающей вопрос. — В смысле, ты бессмертен, а она?
— Она умерла, — не сразу отвечает Мэтт.