Юная графиня и ее дуэнья, ни разу за свою жизнь не бывавшие на
казни через сожжение, провели в чертогах открытой церкви в молитвах
до полуночи, пока совсем не замерзли. После они ушли домой, но
спать так и не легли.
Жители Санта-Фе и окрестных деревень продолжали стекаться к
городской площади до самого рассвета, так как казнь была назначена
с восходом солнца.
Аутодафе, как и полагается, началось с процессии, которую
возглавлял местный священник и его помощники, идущие за ним. Далее
следовали граф, члены городского совета, графиня, дуэнья и знатные
горожане. За ними двигался люд победнее. Процессия обошла площадь,
распевая религиозные псалмы.
Из крохотной местной тюрьмы вывели осужденного.
На Отвиле была белая длинная рубаха, пропитанная выступившей
после пыток кровью. На ней спереди был диагональный крест, который
напоминал о муках святого апостола Адриана. Голову по традиции
закрывал высокий колпак-короза. В туго связанные руки бедняги
воткнули восковую свечу.
Заключенного поместили в клетку для скота, которую установили
тут же, рядом с трибуной. Один из священников встал рядом с клетью
для того, чтобы отпустить приговариваемому грехи.
По другую сторону от осуждённого француза встал один из членов
городского совета, который должен был зачитать приговор светского
суда.
Священник начал службу, читая главы из Евангелия.
Незадолго до того, как поднялось солнце, показался отряд
городской милиции, вооруженный для охраны отца Ксаверия. Сам
доминиканец, суровый и мрачный, спокойно двигался среди них в
сторону сколоченной для него трибуны, чтобы руководить
процессом.
Священник прекратил читать.
Когда отец Ксаверий сел на своё место, люди притихли.
Мрачным, тяжелым взглядом инквизитор обвёл толпу и произнёс с
суровым величием:
— Братья и сёстры! Помолимся и принесём торжественную
клятву!
Толпа послушно опустилась на колени.
Донья София и её кузина с ужасом смотрели на отца Ксаверия. В
суровой дороге от Лимы волею случая он стал их исповедником, когда
погиб их духовник. В пути доминиканец показал себя не только
монахом, но и хорошим воином. Он был их защитой, развлекал умными
беседами на привалах. Женщины ему доверяли и совсем не боялись.
Сейчас его высокая, худая и угловатая фигура внушала благоговейный
ужас.
Инквизитор возвышался над толпой, молчаливый и мрачный, как сам
гнев Господа.