— Хорошо, падре… — мужчина нахмурился и бросил нетерпеливый
взгляд на берег. Там уже собирались зеваки, но доктора, видимо, еще
не нашли.
Индейцы все так же неторопливо подводили судно к деревянной
пристани.
— Мне нужен священник… исповедаться… — прохрипел отец Бенедикт и
снова взвыл от нечеловеческой боли.
Эстебан встал во весь рост и, сложив ладони рупором у рта,
закричал людям на берегу:
— Священника сюда! Срочно! Он умирает!
Кто-то припустил в сторону виднеющейся церквушки.
Судно неуклюже ткнулось в деревянный причал.
— Потерпите, святой отец…
Но тот уже бился в предсмертных конвульсиях.
Наконец показались доктор и священник. За ним бежали несколько
хорошо одетых горожан, видимо, члены городского совета. Самым
первым был местный коррехидор[2].
Они выстроились в очередь, чтобы по трапу перебраться на
борт.
Одного взгляда на раненого иезуита хватило священнику для того,
чтобы понять — дело плохо. Он скорбно качнул головой и сделал знак
окружающим, чтобы его оставили один на один с умирающим. Доктор
повернулся к собравшейся на берегу толпе и развел руками, давая
понять, что его помощь уже не нужна.
Люди начали креститься и читать молитвы.
К Эстебану, который стоял у борта, подошли коррехидор и стражник
городской тюрьмы Пабло.
— Что произошло? Кто вы, сеньор? — спросил глава городского
совета, внимательно глядя на незнакомца.
Мужчина поправил плащ-серапе и вместо ответа указал на воткнутые
в деревянные борта индейские дротики.
Пабло и коррехидор взглянули на них, затем на бьющегося в агонии
человека. Похоже, тот умирал от «травы». Так прозвали один из самых
страшных индейских ядов, которыми пользовались дикие племена для
смазывания наконечников стрел и дротиков.
Местные индейцы, живущие по побережьям Параны, давно не имели
такого оружия и не осмеливались нападать на белых, опасаясь
карательных экспедиций. Но иногда к реке спускались горные племена
и те, кто жил в непроходимых лесах, куда колонизаторы ещё не смели
сунуться. Он них случалось немало бед.
— Меня зовут Эстебан Корейос, я — рулевой на судне, — сказал
мужчина. — Иезуитская миссия из Асунсьона направлялась в
Буэнос-Айрес. — он чуть запнулся, словно бы подбирая слова: — Я с
этой миссией.
— Но вы не монах… Где… святые отцы?
— Мы подошли слишком близко к берегам… Индейцы… Сейчас вы видите
всех, кто остался в живых, — Эстебан широким жестом обвел рукой
краснокожих. — Матросы могут подтвердить мои слова.