— Если бы не сын и забота об его будущем, я бы на этот шаг не
решилась никогда, — женщина пропустила комплимент мимо ушей. — Не
могу допустить, чтобы мой мальчик влачил жалкое существование. Да и
плантации жалко. Мы с семьей были из первых поселенцев на
Гваделупе. Если говорить, была ли я в аду, то — да… Жутко вспомнить
первые годы освоения острова… Я тогда была ребёнком. Взгляните на
эти руки, месье. Они были в кровь намозолены при обработке земли,
которую никто и никогда не пахал… — Катрин протянула ему ладони. —
Были бои с кровожадными индейцами-карибами… Это сейчас Гваделупа
похожа на маленький рай. Но когда мы заселились, там был настоящий
ад. Как вы думаете, могу ли я отдать всё то, что создавалось моей
семьёй и мной лично этой грязной собаке д`Ожерону?
— Не любите вы нашего губернатора, — улыбнулся капитан и
подбросил веток в костер, чтобы тот ярче горел.
— Я его ненавижу, — сурово сказала женщина.
Шкипер помолчал немного, шумно вздохнул и произнёс:
— Костер горит хорошо. Дров вам должно хватить до утра.
Простите, мадам, мне пора… Через два месяца на этом же месте мы
будем, чтобы забрать вас.
Он встал и поклонился. Катрин порывисто поднялась ему навстречу.
Пара жарко обнялась, а после отступила от костра под полог темноты,
скрывшей их последнее, страстное соединение.
Для шкипера мадам была женщиной, которая хорошо оплачивала свою
авантюру, иначе он не двинулся бы так далеко на юг ради её прихоти
попасть в залив Ла-Плата. Если это всё было на деньги Мазарини — он
был рад послужить французской короне.
Женское тело было всего лишь приятным дополнением к путешествию.
Капитан был суеверен, поэтому встречались они только когда корабль
приставал к берегу.
Оба планировали ещё одно путешествие до Франции по истечению
обговоренного срока в два месяца. Но сейчас Катрин просто хотелось
забыть о страхе перед неизвестностью в его объятиях. Он отлично
понимал это.
Чуть позже капитан, отряхивая песок с одежды, вернулся к шлюпке.
Под смешки матросов, шкипер занял в ней место. Лодка, рассекая
волны, заскользила к кораблю.
Катрин, чьё тело ещё помнило жаркие объятия моряка, поёжилась.
Ей было жутко одной на берегу океанского залива. До поселения путь
был не близкий, но туда можно было отправиться только с
рассветом.
— Анри, мальчик мой, — тихо прошептала она в тиши. — Я все
сделаю для того, чтобы мы вернулись в наш дом…