Сначала Эрнест казался пристыженным, но потом разозлился, что она подняла эту тему. Хэдли была готова к тому, что он попытается перевести стрелки на нее, словно именно она, назвав вещи своими именами, стала главной виновницей.
– А что, по-твоему, я должна была сделать? – спросила она. – Промолчать?
Хэдли собрала тарелки, сполоснула их на кухне под краном, вернулась в комнату.
– Ладно. – Она с радостью ощутила, что гнев чуть отступил. – Я никогда больше не упомяну ни о чем, если ты сам положишь конец всему этому. Но ты должен дать слово, что с этим покончишь.
Эрнест пообещал – и молчание разверзлось между ними.
5. Антиб, Франция. Июнь 1926
Дневная жара достигла апогея. Понтон относит от берега, насколько позволяют натянувшиеся цепи. Насекомые на отмели гудят все громче и звонче, как будто кто-то невидимый медленно сдавливает их пальцами. Тени деревьев перетекают в воде, словно уксус в масле.
Хэдли жарится на солнышке, а Эрнест упражняется в подводном плавании. Неожиданно с пляжа доносится длинный свист. Кто-то к ним плывет. И хотя лица пока еще не различить, Хэдли знает: это Файф. Хемингуэи смотрят, как она приближается, взбивая кружево пены сильными гребками.
Файф, улыбаясь, выбирается на деревянный настил. Некоторое время восстанавливает дыхание, а затем произносит с нарочитым английским акцентом:
– Привет, ребята! Раненько вы сегодня поднялись. – Энергичная и ясноглазая, как всегда, она стряхивает воду с коротких волос. – Лавочник в Жуане говорит, жарко не по сезону. Не по сезону, сказал он, hors de saison. Или он имел в виду, что это внесезонная жара? Даже и не знаю. В общем, что температура не июньская.
Вообще-то Хэдли уже собиралась плыть назад – ее светлая кожа легко обгорает, но теперь ей придется остаться. Все трое уселись на понтоне, болтая в воде ногами. Муж мрачно поглядывает то на одну, то на другую – до Антиба Хэдли не доводилось видеть у Эрнеста такого выражения лица. А еще она замечает, как любовница украдкой бросает страдальческие взгляды на его обнаженную грудь, которую жгучее солнце Антиба покрыло великолепным бронзовым загаром.
– Мне сегодня с утра что-то паршиво. – Файф снова поворачивается к Хэдли. Вчера ночью они допоздна пили и болтали, сплетничая об общих друзьях с яростной ожесточенностью, которую хотели бы направить друг на друга. Зельда, Скотт, Сара, Джеральд – каждый из них был легкой мишенью для злословия.