Но всё хорошо в меру, поэтому почти ежедневная езда через весь
Париж, чтобы добраться до здания Национальной библиотеки, Ульянова
довольно сильно изматывала. И то – крутить педали в своё
удовольствие, любуясь окружающими видами на природе – это одно, а
рыскать по вонючим городским улочкам, уворачиваясь от наглых
извозчиков и новомодных «моторов» – совсем другое.
Раздражение добавлял и неудобный режим работы самой библиотеки.
Да, и обслуживание читателей было явно не на высоте. Библиотека
начинала работу в девять утра. Чтобы попасть к открытию,
приходилось вставать в восемь, пилить на велосипеде на другой конец
города, чтобы поработать всего три часа. Ибо с двенадцати до двух
был обед. После обеда смысла оставаться не было. Книги выдавали до
трёх, а закрывалось заведение уже в четыре. Как в таких условиях
прикажите работать? Не, конечно, он пытался записаться в другие
библиотеки, но вынужден был отказаться от их посещения. Главным
образом, из-за отсутствия в них необходимых книг. Также, для
получения читательского билета нужна была рекомендация
домовладельца, а он её семейству Ульяновых давать не хотел. Видите
ли, мебель, которую завезли они в свою новую парижскую квартиру,
показалась ему слишком простой и неказистой. А зачем эмигрантам
добротная мебель? Как прикажите перемещаться с ней из одной страны
в другую?
Нет, квартира на улице Бонье была шикарной - четыре комнаты,
кухня плюс чуланы, вода и газ.Дорого по парижским, но вполне
терпимо по московским меркам. Жаль, что пришлось переехать, но
платить (после отъезда сестры) за лишнюю комнату, Ульянов посчитал
неуместным.
Проклятый Париж! Какой чёрт нас сюда занес! Как не хотелось
переезжать сюда из спокойной Женевы. Какие там замечательные
библиотеки. Увы, дела партии выше личного благополучия. Тем боле
после поражения революции в России, город наводнили агенты царской
охранки. Под их напором местные власти стали препятствовать русским
политическим эмигрантам в прописке. Домовладельцы отказывались сдавать русским
квартиры. Соотечественников притесняли на каждом шагу…
Мещанская Женева обнаглела. Русскому эмигранту почти не было
возможности найти комнату. На некоторых домах были такого рода
наклейки: «Отдается в наем только — без собак, без кошек, без
русских».
Конечно, Париж город большой – почти 2
850 000 жителей. Но, и тут покоя нет от царских соглядателей.
Следят за каждым шагом. Приходится подозревать товарищей: как
отличить провокатора от настоящего революционера? Даже доктор
Житомирский, организовавший «Медицинское информационное бюро для
русских политических эмигрантов», по слухам связан с
охранкой.