Грустный Ионыч и Лёнька возвращались в Зябицы. Хозяйка неспешно везла бричку, а Калмычка на привязи нехотя брела за бричкой. Обиделась, наверное, что ее не взяли на войну.
На весь колхоз оставалась одна Хозяйка.
Через некоторое время на фронт отправляли зерно. Все для фронта – все для победы! Лёнька даже пытался дотащить до полуторки мешок с зерном. Однако только насмешил Зойку, потому что мешок оказался таким тяжелым – жуть просто! Зойка посмотрела на Лёнькины мучения и предложила:
– Ну, давай-ка вдвоем.
И они потащили мешок к машине, около которой председатель и Ионыч забрасывали мешки в кузов.
– Когда твоя барыня собирается уезжать? – спросила Зойка, вытирая концами платка пот.
– Она не барыня, – рассердился Лёнька, – она была женой председателя Совнаркома.
– Да ну? – удивилась Зойка. – И что?
– А ничего, – буркнул Лёнька, – расстреляли его.
Зойка вдруг стала совсем серьезной. Она погладила Лёнькину челку и даже извинилась:
– Не сердись, я же не знала.
По дороге к дому Лёнька думал о том, что есть все-таки польза от изменщика – председателя Совнаркома. Не будут в Зябицах звать Бабаню барыней.
Когда до Зябиц дошел слух, что где-то недалеко высадился немецкий десант, Бабаня помрачнела, но не сдалась. Телеграммы Лёнькиной мамы она складывала в ридикюль. Так она называла большой кошелек для всяких дамских вещиц, документов и денег. Но в день, когда Ионыч позвал Лёньку за курятник и попросил помочь выкопать яму, Бабаня увидела, как в эту яму Ионыч и тетя Вера укладывают ящики от комода с вещами, накрывают их клеенкой и засыпают потом землей. И она сдалась.
– Вижу, что надо уезжать, – сказала она грустно, – собирайся, Лёня.
Утром тетя Вера разбудила Лёньку:
– Вставай, Ионыч уже приехал.
Бабаня и Лёнька наскоро позавтракали, и в председательской бричке Хозяйка повезла их в Волосово. Теперь Бабаня не спрашивала: «Далеко еще?» На станции никаких дачных поездов не было. Бабаня решительно пошла узнавать, где покупают билеты.
– Какие билеты?! – рассердился дядька в железнодорожной фуражке с красным верхом. – Какие билеты? – повторил он. – Вон стоят три платформы, – это последнее, что пойдет до Гатчины.
Спешите, а то скоро отправятся.
И они поспешили к необычному поезду.
Лёнька и Ионыч помогли Бабане залезть на платформу, закинули туда чемодан, зонт и ридикюль.