Возвращение к себе (сборник) - страница 11

Шрифт
Интервал


«Ничего, Бог даст, проживем, – размышлял старик. – Глядишь, выдам Ефросинью замуж – девка-то справная, видная. На нас земли хватит. Силенок, правда, маловато, ну да ничего, сдюжим. А парни пускай едут, может, найдут свое счастье на новом-то месте, помоги им, Господи, прожить свою жизнь лучше, чем довелось нам…»

…Наутро тяжело нагруженные переселенцы были готовы в путь-дорогу. Проводить их вышли чуть ли не все морозовские жители. Старики рядком уселись на завалинке, зажав между коленей батожки. Детвора носилась с гомоном и визгом, и на нее то и дело поцыкивали взрослые. «Будь жива ваша матка, – думал старый Ермолай о сыновьях, – крепко обняла бы и расцеловала… Да не судил Господь дожить до этого часа…» Местный батюшка отслужил напутственный молебен и благословил на благополучный переезд. Сердечно простившись с родными и земляками, Кириенки двинулись в дальнее странствие. Целый обоз отправился от родимой хаты на станцию железной дороги.

Ермолай проводил их до самого вагона, помог перегрузить имущество в теплушку. Прощание с сынами было недолгим: крепкое пожатие руки, хлопок по плечам, два-три слова, все уже было высказано накануне. Машинист дал громкий гудок, и паровоз-тягник, тяжело подминая под себя стальные рельсы, двинул состав на восток и скоро скрылся вдали, за перелеском.

* * *

Ходко бежит «Нива» по зарастающему поселку. На «Москвиче» сюда лучше не соваться увязнешь по брюхо. Жди потом встречного или попутного транспорта, чтобы выдернули машинешку из грязи.

Каждый поворот, каждый холм, каждая ямина знакома так, что, кажется, мог бы вслепую, с завязанными глазами преодолеть этот нелегкий путь. Хотя вроде бы и редко бываешь тут, раз в несколько лет, а память сердца остается цепкой и позволяет разом восстановить в уме все детали, еще час назад казавшиеся забытыми.

Не часто встретишь по пути прохожего человека или машину. А уж ежели доведет судьба познакомиться с кем-то на этой дороге, то долго будешь помнить. Чем манит к себе этот край, эта дорога, эти деревни, оставленные жителями и заброшенные, чем, наконец, трогают мою душу вон те рябиновые и боярышниковые кусты, что подступают почти к самой дороге, наклоняя свои ветки к крыше проезжающего автомобиля и как будто поглаживающие ее, как мальца по макушке?

А где же река? Полноводная, она когда-то давала жизнь пришедшим к ней людям. А сегодня высохшее русло реки заросло травой и кустарником. Кажется, что и река ушла вслед за людьми, покинувшими эти края.