С того дня Урусов
начал тонкую, затейливую игру с объектом своего вожделения. Все свое время он
старался проводить в обществе Груши. Днем Константин присоединялся к ней и
Татьяне на прогулке, после обеда заходил в оранжерею или в библиотеку, где
находилась в тот момент Груша, а каждый вечер после ужина оставался на долгое
время с девушками в голубой гостиной. Урусов вел с Грушей длительные беседы,
призывно улыбался и постоянно подолгу страстным проникновенным взором
заглядывал в ее пленительные очи. В ответ же на все его порывы Грушенька
стыдливо смущалась и опускала взгляд, делая вид, что не понимает намеков
Урусова. Константин хотел блеснуть перед девушкой своими знаниями и талантом и
все вечера напролет в уютной гостиной оливкового цвета рассказывал всевозможные
истории из жизни европейского общества или вспоминал о давней военной службе.
Часто он играл на рояле забавные легкие вещи из репертуара Штрауса или Листа, и
Татьяна с удовольствием ему аплодировала. Груша же не проявляла никаких
восторгов, чувствуя, что за всем вниманием князя скрывается какое-то темное
желание, непременно касающееся именно ее.
Шестнадцатого
мая Урусовы были приглашены к трем часам в Дольское к Лопухиным на спектакль.
Князь Павел Петрович Лопухин, большой театрал, часто для помещиков соседних
вотчин утраивал представления в своем небольшом усадебном театре, где выступали
и играли роли крепостные.
В Дольское надо
было прибыть к трем пополудни.
Оправляя свою
легкую шаль, Груша, уже собравшись, вышла на крыльцо дворца и огляделась, Татьяны
еще не было. Заслышав ржание лошади сбоку от себя, девушка непроизвольно
повернула голову влево и быстрым взором прошлась по князю Константину, который
уже сидел в седле, облаченный в красно-синюю гусарскую форму. Урусов чуть
приблизил своего вороного жеребца к крыльцу, где стояла Груша, и спросил:
— Татьяна скоро
спустится?
— Она надевала
шляпку, когда я заходила к ней четверть часа назад, Константин Николаевич, — почтительно
ответила Груша. Урусов опять отъехал от крыльца, ласково похлопав по гриве
нетерпеливого жеребца.
На крыльце
стояли Агафья и Проша, и девушка приблизилась к ним. Агафья обернулась к Груше
и, ласково улыбнувшись ей, поинтересовалась:
— Когда вернетесь-то,
Груня?