15
Самолет поднялся в воздух, когда уже стемнело. Над храмом Святого Давида и горой Мтацминда уже взошла изрытая оспинами кратеров, плоская, как блин, и совсем близкая луна. Город будто и не терял своего Акакия, как ни в чем не бывало, беззаботно искрился россыпями веселых огней, а потом даже начал выбрасывать в небо сверкающие разрывы разноцветных фейерверков.
– Нельзя на них сердиться – сегодня же день независимости. Мертвое – мертвым, а живое – живым. – Акакий сидел рядом на соседнем кресле и тоже смотрел в иллюминатор.
– Ака, ты как здесь очутился?
– Гриш, ты хоть и спишь, но соображать-то нужно.
– Ну и кто ты тогда?
– Дух, Гриша. Обычный, нормальный дух.
– Ты со мной попрощаться пришел?
Ака промолчал.
– Хочешь сказать, что скоро встретимся?
– Хочу сказать, что смерть, она старая и слепая – может и мимо пройти.
– А как там?
– Пока не знаю. Я ведь еще здесь. Туда долго идти.
– Ты со мной до Москвы?
– Не могу, мне из Грузии нельзя исчезать.
– Жалко. Прости меня, Ака.
– Прощай, Гриша.
Он исчез. Я посмотрел в темноту за стеклом, подумал и перекрестил ее троекратно. В самолете тоже было темно, как и за бортом, и если бы не россыпь крохотных глазков экстренного вызова да басовитый звук моторов, нельзя было бы и представить, что мы движемся куда-то с бешеной скоростью, – так плавно и безо всякой тряски скользила по воздуху тяжелая пузатая машина.
Забавляясь, я начал было выдумывать, что, пока ночь, пилоты остановили самолет и сделали привал в воздухе до утра, чтобы, когда рассветет, двинуть самолет в правильную сторону. Но темнота скоро меня сморила, и я опять очутился в объятиях Морфея.
Мой друг и великий сомнолог Константин так и не смог объяснить мне, из чего, собственно, получаются сновидения. Понятно, что в них присутствует опыт дневной жизни, понятно, что неожиданные события провоцируют активацию глубинных структур мозга и каким-то образом подключают подкорку, – но почему из этого получается кино, которое мы смотрим по ночам и особенно под утро, почему кино это иногда сигналит нам о чем-то таком, чего следует ожидать с замиранием сердца, – Костя пока не знал.
Откуда-то из тех самых глубин, про которые он пытался мне объяснить, снова появился усатый вождь. Нагло улыбнувшись в усы, он потащил на кровать Тролю, чтобы заняться с ней любовью.