А пока мы пошли гулять по тем местам, которые я уже прошел в своих мечтаниях, поглядывая друг на друга с улыбкой и не торопясь. И мне не надо было к ней подстраиваться, бояться что-нибудь сказать невпопад – молчать с ней было одно удовольствие. Говорили взгляды.
– Красиво, правда?
– Очень.
– А давайте, вон туда.
– Давайте.
– Не боитесь кататься на лодке?
– С вами – нет.
Вот так, в улыбках, легких взглядах, редких встречах пальцев и плеч, прошло это время. По бульварам добрались до Пушки, поняли, что притомились, и уселись на скамейку пожевать купленных рядом горячих пирожков. И тут слух мой зацепил странный разговор соседей про выброс гигантского облака плазмы на Солнце, который случился пару месяцев назад. Насколько я понял из подслушанного, облако окутало всю Землю, и опаснее всего это было для пассажиров самолетов, потому что излучение пронизывало машину насквозь.
И когда я увидел, как внимательно смотрит на меня Оля, то понял, что рассказ этот меня почему-то здорово задел. Хотя, на самом деле, ерунда какая-то.
– Ну, сидят два студента, ну, болтают о глупостях, которые вычитали в Интернете. Но я ведь летел именно два месяца назад в самолете из Праги? Летел. В детстве врачи подозревали у меня белокровие? Подозревали. Ночью я вспомнил давно забытую комбинацию цифр? Вспомнил.
Ну и что такого страшного в этом совпадении? Ничего, кроме твоего больного воображения. А если это не так? Если все к месту, все не случайно, если это части одного пазла? Что тогда?
«Вы о чем думаете?» – написала в своем блокнотике Оля.
Я только пожал плечами в ответ – нельзя же объяснить то, что не понимаешь сам.
«Как вам пирожки?»
– Вкусные, спасибо.
«По-моему, это глупость».
– То, что они говорили? Не знаю. Хорошо бы так.
«Вы боитесь?»
– Видно?
«Да, извините».
– Оля-Оленька, – так я придумал ее звать, – вы не обидитесь, если я с вами попрощаюсь?
Она недоуменно пожала плечами, а я взял ее блокнотик и записал в него номер своего телефона.
Она опустила блокнот в сумочку, подала мне руку на прощание, спокойно выдержала мой взгляд и ушла по песчаной дорожке бульвара – не торопясь уходила, будто зная, что я буду смотреть ей вслед.
Я выловил такси в потоке машин, желтого официального цвета, но с водителем-таджиком. Машина была заполнена густыми восточными запахами, из динамиков, вплетаясь распевным речитативом в горловые звуки зурн, растекался тягучий арабский голос, сквозь который я пытался объяснить, куда ехать, но, взглянув на безмятежно кивающее мне в ответ лицо чернявого водилы, понял, что стараюсь понапрасну.