Хищные звери, и с ними Шульген, не согласились с этими речами, стали переговариваться между собой. Не понравились им слова Урала.
Выступил вперед черный, как сама ночь, Ворон. Повел он такую речь:
– Я не побоюсь встретиться со Смертью, я многое в жизни видел. Но вот схватить ее и выдать на растерзание – с этим я никогда не соглашусь. Подумайте сами – если сильный перестанет охотиться за слабым, если никто не будет умирать, если звери, подобные зайцам, которые плодятся три раза в год, будут жить вечно – тогда на земле не останется свободного места, не будет воды, чтобы пить, еды, чтобы наслаждаться пищей.
И еще скажу так – видел я нужду и голод, перенёс много страданий. Но не смогу жить на свете, если крови не попью, если не поем мяса, если жира из глазниц хотя бы раз в три дня не поклюю.
Подхватила эти речи Сорока и так крикнула со своего места:
– Кто смерти боится – пусть ищет путь к спасению! Кто хочет сохранить свое потомство – пусть ищет безопасное место!
Понравились эти речи хищникам, и они одобрительно зашумели, стали рычать и подскакивать на месте.
Тогда журавли и гуси, утки, тетерева, куропатки и перепелки решили держаться вместе, хорониться в лесных чащобах и на болотах, там выводить на свет своих детенышей.
Дикие козы и олени, бурощекие зайцы ничего не сказали. Они гордились тем, что умеют быстро бегать. Они думали, что на своих быстрых ногах убегут от Смерти.
Жаворонки, скворцы и сойки, воробьи, вороны и галки тоже промолчали, потому что были маленькими, слабыми птицами, питались тем, что оставалось от больших зверей, или просто ели что попало. Вот они и постеснялись сказать свое мнение на таком большом совете.
Так и не пришли они к единому мнению, каждый остался при своем.
С той поры старик Йанбирде уже не оставлял Урала и Шульгена одних. С той поры стали они ходить на охоту вчетвером.
Как была поймана белая лебедь
И вот однажды случилась великая охота. Дичь словно сама лезла в силки – все охотничьи мешки были переполнены.
Когда охотники наконец вернулись домой, стали они разбирать добычу. Тогда попалась им среди прочей живности птица-лебедь со сломанным крылом. Опутал ей ноги старик Йанбирде, замахнулся острым ножом, чтобы голову отсечь, и тут заплакала птица кровавыми слезами, заговорила:
– Не убивайте меня, не безродная я сирота, вашего, людского племени дочь!