– Пожалуйста, выбирайте. Все на стенах. Продается не все, но, если что-то очень понравится, художник сделает вам копию, сказала я привычную фразу.
– Не копию, а авторский повтор. Пока художник жив он всегда может повторить картину – привычно поправил маэстро.
Я налила всем чай, поставила на стол фрукты и конфеты. Мы с женой банкира – блондинкой славянского типа такого же возраста как он, под полтинник, пили чай и беседовали. Она была утомлена. Рассказывала о том, как сложна ее жизнь, когда садовники не выполняют, о чем их просят, и тридцать человек прислуги все время увольняются, и надо к новым привыкать и обучать.
– А нам сосед траву стрижет. У него газонокосилка мощнее – ляпнула я не по делу, и на меня посмотрели с сочувствием.
Миллионер пить чай не стал. Он бродил по гостиной, и почему-то становился все более и более нервным.
– Сколько стоит эта длинная над диваном?
– Пять тысяч. Владельцы галерей дают за нее девять, но они забирают половину, мы не отдали.
– Почему не отдали?
– Ну, мы с голоду не помираем… – ответила я.
– Вы знаете, так смешно, некоторые канадцы заказывают картину не по принципу: городской пейзаж, осенний лес или цветы, а говорят «sofa size» – «мне размером с диван» … – сказал любимый, желая поболтать и всех развлечь. Никто не отреагировал.
– А эта квадратная?
– Две тысячи. Холст, масло, размер 120 на 120 см.
– А эта?
– В раме? Три тысячи.
– Я готов. Я выбрал. Можем начинать! – сказал банкир.
– Что начинать? – говорю с дурацкой улыбкой.
– Наверное, нужно решать с ценой… – сказал наш друг Эдик. Мы вопросительно переглянулись.
– Тот, кто будет участвовать в сделке должен выйти – пояснил Эдик.
– Ой, это к моей половинке. Я в этом не разбираюсь. Леночка!
Подставил, как всегда! Совсем не понимая, чего от меня хотят, но предчувствуя веселенький прикол, я встала. Наш друг Эдик обнял меня за плечи и повел в мастерскую. Это помещение такое под названием basement в Америке и Канаде – нижний этаж, четырнадцать ступенек вниз с небольшими окнами под потолком. Строили так всегда на случай смерча-торнадо, чтобы было, где укрыться. У нас там мастерская художника – черт ногу сломит. Там меня оставили и закрыли дверь. Сижу, жду. Приходит наш друг Эдик и приносит мне бумажку, сложенную вчетверо:
– Разверни, здесь он предлагает цену за три картины! Смотрю, написано – 800 долларов.