– Господин!
В дверях пустого и холодного зала появился дворцовый паж. Махнув длинным пером на шляпе при поклоне, он продолжил:
– Приехали егеря. Они спрашивают, не желает ли господин поохотиться сегодня? Астрологи предсказывают удачный день и…
Идея была неплоха. Мороз ещё не успел ударить, но в замке уже было довольно холодно и тоскливо. Сидеть на одном месте в каменных стенах хотелось всё меньше. Я лениво обвёл взглядом стены зала. Медведи, лисы всех окрасов, огромный волк. Трофеи ещё моих отца и деда. Взгляд остановился на широких лосиных рогах. Почему в коллекции нет оленя? Заметив тень недовольства на моём лице, паж слегка побледнел и стал комкать в руке свой плащ.
– Хорошо. Скажи, чтобы подготовили коня, а Тому передай, что сегодня я не намерен возвращаться с пустыми руками.
– Да, мой господин, – облегчённо вздохнув, паж поспешно удалился. Я хорошо знал, почему Том явился сегодня сюда из своего маленького лесного домика. Бывший друг детства, с неделю назад его мать-старуха имела неосторожность попасть под копыта моему коню, когда я ехал по рыночной площади. Вместо того, чтобы уступить дорогу, старая карга назвала меня щенком и ещё одним словом покрепче. Не подоспей тогда юный егерь, ей бы пришлось несладко, но помня нашу детскую дружбу, я простил оскорбление. Должно быть, сегодня он приехал, чтобы удачно охотой загладить вину своей матери. Ну что ж. Я почесал ворона под грудью, птица блаженно прикрыла глаза, а в следующий миг больно ущипнула меня за палец. Не впервой. Я усмехнулся: все говорят, что мы похожи с этим чёрным падальщиком.
– Ну что, дружище, порезвимся сегодня?
Звонкое «Кар!», отражённое от серых стен, было мне ответом.
Я любил охоту. Отец часто брал меня с собой в лес. Мне нравилось смотреть, как с гордой осанкой, он ловко натягивает тетиву, а стрела из его лука попадает точно в цель. Все так радовались, когда он возвращался домой с добычей. «Все любят его», – восторженно думал я. Тогда я мечтал стать справедливым и мудрым правителем, тем, кому будут кланяться и подчиняться не из страха, а из уважения.
Но детство прошло, унеся с собой призрачную дымку радости и благополучия. Люди оказались лжецами, а отец – дряхлым слабовольным стариком. Когда он слёг от болезни, мне пришлось очень нелегко: никто не воспринимал меня всерьёз, для всех я был вчерашним сосунком и поздним отпрыском мягкотелого правителя, приведшего свой удел в запустение и нищету. Тогда я осознал, что люди понимают лишь жестокость, признают лишь силу. Мне пришлось стать таким, чтобы выжить, не уступить под напором соседей и двоюродных братьев, уже наточивших ножи, дабы поделить мои земли.