Этим днем лекарь, уже неоднократно перевязывающий раны Генриха, после наложения очередных швов задал измученному ребенку вопрос:
– Не надоело ли вам, молодой человек, так жить? Побои постоянные.
Генрих молчал, слезы жгли лицо.
– Я лишь что сказать вам хочу… Пора бы научиться отвечать на такие действия, пока не остались калекой.
– Как… Где и кто меня научит? Вы? – Истерически расхохотался Генрих в ответ. Он и сам знал, что так долго продолжаться не может, но ничего не мог поделать. Чувство безысходности подкатило к горлу и стало трудно дышать, в глазах потемнело, в ушах раздался шум…
Генрих очнулся лишь поздним вечером, и увидел, что пожилой человек по-прежнему сидел на краю кровати. Его лицо светилось от пламени свечи, что придавало оттенок заговора его словам:
– Я могу вам помочь.
– Помогите! – Тихий шепот сорвался с сухих губ обессиленного ребенка.
– Я приду завтра, мы все обсудим, хорошо? Сейчас надо поспать. Ваш разум не способен пока воспринять трезво то, что я хочу сказать вам.
– Только обязательно приходите! Не оставляйте меня! – Когда придете? Мне отправить за вами? – Вопросам Генриха не было конца.
– Завтра утром загляну, хорошо? – Лекарь улыбнулся, укрыл больного одеялом и распрощался.
Он приходил каждый день утром и рассказывал, рассказывал… о школе фехтования, кулачном бое, о мальчишках, которые в свои молодые годы могут дать отпор даже бывалым солдатам, о силе, и как ею управлять, о благородстве и чести… Молодые люди впечатлительны и порывисты и Генрих, как любой юноша в его возрасте (а ему на тот момент было всего двенадцать) был впечатлен чрезвычайно. Благодаря нетерпеливому желанию быстрее окунуться в это приключение, он уже через неделю явился по указанному адресу. Позднее, чтобы не отвлекаться от занятий, Генрих временно жил в школе. Ему нашлось место в каморке библиотекаря. Так, днем были занятия, а вечерами чтение книг и перевод латыни.
И вот, когда добрая половина библиотечных книг была прочитана, а на теле не осталось синяков и ссадин, шов на голове зарос черными, как смоль, волосами, в его душе установилось умиротворение, и он был готов к тому, чтобы вернуться домой.
Но сложилось так, что встречи не случилось. Вернувшись домой, Генрих узнал, что отца нет больше в живых: случайная уличная драка унесла жизнь последнего его родителя.