– Ты пахнешь хлебом… и молоком… Свежим хлебом и парным молоком…
– Съешь меня поскорее, – так же хрипло ответила Женька, забросила руки на спину Ивана и потянула его на себя.
Он целовал ее так, словно умирал от жажды. От неразделенной жажды любви, от томительного душевного одиночества… Словно годы, века, целую вечность он ждал и искал ту, которой сможет наконец отдать свою нерастраченную нежность, подарить свои ласки, поделиться всем собой без остатка, растворившись в любимой. У Женьки, не умеющей плакать, хлынули из глаз нежданные слезы благодарности, умиления, настоящего счастья. И это сделали всего лишь его поцелуи! Она постаралась ответить тем же, вложив в движения губ все чувства, что рвались навстречу любимому. Да, да, да, сотни раз да!!! Она любила Ивана, сотворенную ею мечту, – любила безоговорочно, полностью, без остатка, без сомнений, терзаний и сожалений. Она любила его, хотела его, желала его – нестерпимо, до жгучей сладостной боли в груди, до безумного жара, который, начавшись в глубинах ее естества, разливался уже по всему телу – поднявшись, пульсируя, до самого затылка, и опустившись в то же время на бедра и ниже, в стремлении достичь кончиков мизинцев.
…Потом они долго лежали молча, крепко обнявшись, словно опасаясь, что бездонное ничто, тут же проглотит одного из них, стоит им расцепить объятия. Пусть уж лучше они растворятся в нем вместе, как только что растворялись друг в друге!..
Женька заговорила первой.
– Ты уже понял?.. Ты знаешь?
– Что ты любишь меня? Конечно же, знаю, – ответил Иван так нежно, что у Женьки перехватило дыхание.
– Это мы оба знаем давно. Но я не об этом… Ты знаешь, где мы сейчас?
Тело Ивана напряглось. Но только на миг. Он сказал все тем же, наполненным нежностью голосом:
– Да, знаю. Мы в твоем сне, Солнышко.
– Знаешь… – выдохнула Женька. – И давно?
– По правде говоря, понял это только сейчас. Когда ты спросила. Окончательно понял.
Женька почувствовала, как сердце дернулось и ухнуло вниз, наполнив рот железистым привкусом, заставив онеметь губы. В отчаянье она приподнялась на локте, умоляюще посмотрела на Ивана, но тот лишь тепло улыбнулся и помотал головой:
– Не надо, Солнышко. Не вини себя. Я не чувствую себя ущербным оттого что не существую. Ведь у меня есть ты, а больше мне ничего и не надо.