Знакомое было за окном в щели зеленоватых занавесок – чистое голубое небо, как везде. Ну, кроме земель морогладов, над которыми висит хрустальный купол, а выше сразу космос. Макс откинул одеяло, встал, пошатнувшись, подошел к окну и раздернул шторы.
Не было там ничего знакомого, кроме неба. Вокруг толпились дома в несколько этажей, но все были ниже окна, из которого смотрел Макс. Совсем внизу лежала дорога, по ней проворно бегали машины. Горизонт загораживали дома и подъемные краны. И что-то слегка заслоняло окно, как третья занавеска, полупрозрачная. Макс поморгал, поводил рукой перед собой и взялся за голову.
Не занавеска это, а волосы. Длинные. Мягкие.
А, вот что-то жесткое. Макс, щурясь и шипя, выдрал это жесткое, и волосы бежевой волной закрыли все на свете. Пока Макс соображал, что произошло, дверь за спиной распахнулась, и женский голос произнес:
– Нафаня явился. У нас тут что, японский художественный фильм «Звонок»? О боже, на меня не иди только. Живо в туалет и умываться.
Макс медленно выдохнул и сообразил, что действительно жутко хочет в туалет. Это было странно: Макс успел забыть про такие неудобства, напрочь, к тому же в туалет хотелось не так, как раньше. Макс попытался убрать волосы с лица, раздраженно собрал их с плеч и груди и замер. Провел рукой ниже, провел другой рукой, поспешно убрал руки, нагнулся, рассматривая себя. И рванул искать туалет.
Успел, к счастью, найти и разобраться, как и что теперь положено делать.
Из туалета Макс выскочил пулей, пробежал в комнату и сел на кровати, зажав чужие руки чужими коленками. Щеки горели. Стыдно было – жуть. Как будто поймали, когда за девчонками в душе подглядывал. Так и впрямь ведь подглядывал, и впрямь поймали. Сам себя поймал.
Сказал бы кто Максу, что он будет так краснеть, шарахаться и жмуриться, чтобы не подсекать, – ржаки было бы на час. Это же мечта любого нормального пацана – подсмотреть, понять, да просто полюбоваться. Макс, в принципе, считал себя нормальным пацаном, но сейчас настаивать на этом было непросто. Ладно, пока надо постараться пережить текущий период, а вернуться к вопросу, может быть, попозже, с какой-нибудь порядочной стороны. А пока я не хочу думать об этом и говорить об этом, вот. Разве что психиатру, если заставят и правильные уколы подберут. А психиатр пусть дальше сам выпутывается.