Честно говоря, Николай рассчитывал на пару часов ритуала — был
уже опыт в «Древичах». И даже когда заклинание срывалось, мог бы
продержаться половину часа. Да и ощущал он себя, после скинутого
заклинания, будто эти самые полчаса и прошли. Ан-нет, десять
минут…
Тоже деталь общей картины, подспорье для поиска.
Этим утром Николай успел посетить роддом, в стенах которого
появился его новый сосед. Успел потоптаться в регистратуре,
выспрашивая про сотрудников-ветеранов родильного, и посетовать
вместе с заведующей на уход отличных специалистов. За шоколадку и
большую банку кофе его даже пустили порыться в личных делах детей.
Не сразу, разумеется, а после искренней и насквозь выдуманной
истории про дочку-дуру, сдавшую ребенка и не сказавшую деду… а
теперь старику-инвалиду помирать, так и не увидев внука. К его
рассказу, по вечной русской традиции, отнеслись с полной верой и
женскими охами. Тем более что он знал и имя и фамилию парня, и дату
рождения (еще бы, анкету он зазубрил намертво). Расчет был на то,
что допустив к одному документу, дадут просмотреть все бумаги — а
значит, где-то рядом будет анкета матери.
Но помочь не смогли — бумаги того времени оказались аккуратно
изъяты, о чем местное начальство не догадывалось все эти семь лет.
Под шум начавшегося переполоха, Николай предпочел покинуть здание,
выцарапав для себя напоследок парочку домашних адресов акушерок,
работавших в те годы, но уволившихся. Тоже какая-никакая зацепка,
хоть Коля и не верил, что женщины вспомнят одну из тысяч… тем более
по прошествии стольких лет.
Следующая попытка обещала отнять гораздо больше времени и
запросто могла завершиться очередным тупиком. Николай планировал
найти все активные конфликты с возрастом больше семи лет и
попытаться отыскать среди одной из воющих сторон родителей Максима.
С одной стороны, подспорьем будут известные данные. Он знает, что
они сильны, он знает о длинной родословной, он может определить их
даже по внешнему виду — ведь их копия проживает на соседней
кровати! Но с другой стороны, чем сильнее семьи, тем тщательнее они
относятся к тому, чтобы о иных делах никто не узнал, а книги по
истории, газеты и журналы печатали «правильную историю», а не то
что было на самом деле. У высшей аристократии есть правда, в
хронологиях и летописях — но где высшие, а где он? До реальных
данных придется добираться через друзей-товарищей, что совсем не
быстро.