— Домовой грязных не любит, — посоветовал я ему. — Но вы можете
не верить.
Новый сторож странно глянул на меня — я уж подумал, побьет — но
вместо этого цапнул из тумбы вещи и на час ушел. Вернулся чистым и
посвежевшим. С великой осторожностью коснулся постели, потрогал
руками одеяло и медленно присел, выдыхая.
— Если бы не со мной… никогда бы не поверил, — прошептал он под
нос. — Эй, пацан... еще правила есть?
— Два куска сахара вон туда, — кивнул я в угол, возле выхода из
комнаты — там, где уже лежала специальная миска, — и меня не
бить.
— Че, тоже правило? — осклабился он.
— Я домовому пять лет плачу, а ты тут первый день, — вновь пожал
я плечами и перевернулся на бок, к стене.
Через минуту за спиной звякнули о кафель два кубика сахара.
«Мвха-ха-ха-ха-ха!» — как говорил трудовик, когда я принес ему
часть той мутной жидкости, чтобы поменять на кабель.
Следующие две недели мы учились быть чистыми. Потом домовому
разонравилось, что дядя Сергей курит, а еще через два месяца он
бросил и пить.
В первых числах августа он пришел в красивом черном костюме, в
белой рубашке и с галстуком, аккуратно постриженный. Я даже не
узнал сначала, хотя видел, как он не спеша идет от входа, по
тропинке к дверям, мимо гудящей толпы детворы, которую
только-только привезли с экскурсии — и ребята его тоже не
узнали.
— Уволился я, Максим, — с улыбкой пояснил он, заметив изумление
узнавания на моем лице. — Теперь я страховой агент.
Солидный (тоже хочу костюм!) мужчина прошелся до своей тумбы,
открыл, глядя внутрь. Пожевал губами, да так и закрыл, прихватив
только огромную коробку рафинада в руки. Ну, понятно — самое ценное
надо забрать.
— А…
— Вот, пришел в интернат — поинтересоваться у бывших коллег,
может кому страховка нужна. Время неспокойное, — солидно произнес
он.
— Пусть страхуют интернат от пожара.
— Хорошая идея, обязательно предложу, — улыбнулся он мне.
Ну, я сделал все что мог.
Дядя Сергей прошел мимо и аккуратно поставил всю огромную
коробку с сахаром на блюдце домового.
— Спасибо, — шепнул он точно не мне.
— Вы насовсем уходите, — вздохнул я, даже не спрашивая.
— Очень на это надеюсь.
«Теперь нового учить» — с тоской пронеслось в голове.
— На, не грусти, — сунул он под нос красиво раскрашенный
прямоугольник с цифрой пять. — На мороженое тебе. Прощай!