После яркого солнечного дня пришлось промаргиваться, привыкая к
еле освещенному пространству без единого окна, с единственной
лампой, повисшей на проводе сверху. Сильно пахло зверем и
соломой.
Постепенно из полумрака проступали два ряда деревянных, грубо
сколоченных полок по обе стороны от входа — они тянулись вдоль всей
стены палатки и поднимались под потолок, заваленные большими и
малыми сумками, вещами, инструментами и коробками самых разных
размеров. Справа стояли несколько больших — в половину меня —
бутылей с водой, и небольшим столиком, на котором была еще одна
бутыль, но уже вниз головой, упираясь в пластмассовый грязно-белый
ящик с краниками. Рядом на столике обнаружились несколько железных
стаканов. Слева на земле лежал прямоугольник линолеума, с аккуратно
распложенными на нем парой красивых ботинок. Сам хозяин пары —
наверное, тот самый дядька Анзор — сидел на табурете в дальнем углу
шатра, рядом с высоким квадратным ящиком, укрытым сеткой, и
настороженно поглядывал в нашу сторону. Выглядел он родным братом
моего сопровождающего, разве что был без белого передника.
Позади резко вжикнула вдеваемая в ткань нить — Абдула накрепко
закрыл дверь за моей спиной, пришнуровав тканевую дверь к стене
палатки. Сдается мне, зря я сюда пришел.
Дядька тем временем ловко скинул моднячие кроссовки и выудил с
нижней полки пару попроще — грязноватых и старых, словно боялся
испачкать парадные. Я пригляделся к полу — обычная земля,
вытоптанная до черного цвета, кое-где превратившаяся в грязь,
присыпанную сверху соломой. В такое я своими кедами наступать не
согласен! Потому остался возле выхода, заодно прикидывая, как буду
выбираться.
— Я сказал, не приходи, — совсем неприветливо встретил Анзор
своего друга, и даже вставать не стал — не то чтобы руку
подать.
— Это врач, да? — спросил я со своего места.
— Не перебивай старших! — не оборачиваясь, буркнул Абдула.
— Я дверь закрыл, видел? — продолжал бубнить доктор. — Мой ответ
— нет.
— Брат, не хочешь — уходи, да? — напряженно произнес мой
сопровождающий, нависая над говорившим. — Абдула все сделает, как
всегда. Абдула один плохой, все хорошие.
— Ты нас всех погубишь, — не поднимая взгляда, ответили ему.
— Брат, мы уже погибли! — Абдула положил брату руку на плечо. —
Придет Самсур — чем платить? Придет Сергей — чем платить? Придет
надзор, мент и аренда — чем платить?