Несомненно, своими взглядами он обогатил политическую философию того времени, увлек чешскую и словацкую интеллигенцию национальной идеей. Отдадим должное – он один выполнил работу целого института: определил понятие суверенитета, территорию и границы будущего государства, характеристику населения, принципы будущей конституции, пирамиду государственной власти.
Когда грянула Первая мировая война, ему спешно пришлось покинуть Прагу. В политической полиции он рассматривался в условиях войны как враг – его идея о независимой Чехословакии предвосхищала распад Австро-Венгерской империи.
Но в эмиграции он продолжал работать на идею суверенной Чехословакии. По крайней мере его статья «Будущее положение Чехии» в февральском номере 1917 года лондонского журнала «The New Europe» говорила о грядущей смерти Австро-Венгрии, потому что это была одна из целей мировой войны. Какое же послевоенное устройство Европы он предполагал? Его программа подразумевала устранение сильного немецкого влияния и одновременно союз славянской солидарности с интересами западных держав.
В сентябре 1917 года в Петрограде, еще при власти Временного правительства Керенского, Масарик говорил: «Что будет значить для нас слабая Россия, если мы получим независимость и не будем иметь достаточной опоры. То, что относится к нам, относится и к полякам, и к южным славянам… Мы должны желать, и каждый из нас должен работать на то, чтобы Россия была сильной, а Германия и Австрия – слабыми»[14].
В декабре 1918 года в обращении к Революционному национальному собранию Масарик уже вполне определенно изложил свое видение будущего устройства Центральной Европы:
«Если будут улажены разногласия между южными славянами и итальянцами, то, стоит надеяться, пангерманская Mitteleuropa будет замещена сближением государств от Балтийского моря до самой Адриатики и далее через Швейцарию до самой Франции. Это было бы мощным заграждением от немцев, пока они не откажутся от своего агрессивного натиска на восток, и в то же время защитой для России, таким образом отделенной от Пруссии. А сильная Россия, объединенная федеративно, нужна всем нам в Европе»[15].
Масарик предъявил миру концепцию пояса малых народов, противостоящих пангерманской опасности посредством славянской взаимности, – по выражению современного чешского политолога Оскара Крейчи.