А фотография – Мадонной.
Мне места нет на всей Земле.
Гостиницы лишь для бездомных.
Рояля клавиш череда.
Соревнованье чёрно-белых.
И не рассудят их года, –
Здесь правых нет…
Как нет и левых.
Все дни раскрашены тобой.
В цвета надежды и сомнений.
То среди равных я – Изгой…
То, вдруг, средь серости я – Гений.
Меня мотает по углам
Гостиниц городов и весей.
Мне лишь Любви известен Храм.
Он истинен из всех конфессий.
Пока твоя любовь живёт
Мне не страшны пути любые.
Твоё «Люблю» меня спасёт,
Как крест серебряный на вые.
«Звучала музыкой в тиши, не зная скуки…»
Звучала музыкой в тиши, не зная скуки
Рифмованная выспренность речей.
И к звёздам отлетал, и падал в руки
Наш белый жемчуг Питерских ночей.
С небес мне пела скрипка Страдивари,
Мечтой кружилась голова слегка…
Всю жизнь летел я, как воздушный шарик,
За землю принимая облака…
Дожди косые мой очаг залили.
Томится пустоцвет в былых садах.
В карманах драных «мыши лбы побили»
И ямб с хореем явно не в ладах.
У скрипки певшей надломилась дека.
С мажорного аккорда сбит колок.
Лишь ангелы за сердце держат крепко,
Чтоб не сорвался в штопорный виток.
Глотая хмель дымящегося утра,
Бреду к тебе замаливать грехи.
Порвалась нитка бус из перламутра,
И дан зарок забыть свои стихи.
Но вновь строка благословенья просит.
На вещих небесах вода чиста.
Тот, Кто горит, – тот в своём сердце носит
Святой огонь Библейского куста.
«Таща судьбу по лужам стылым…»
Таща судьбу по лужам стылым,
Топя сердца в осенней каше,
Без мест теперь вагоны наши…
Минуя лестничные марши,
Любовь скатилась по перилам.
Вокзал бродяжею стопой
Гудками растоптал нас разом.
И не успел мигнуть я глазом,
Как стал корундом, быв – алмазом.
А ты – ничейною женой…
Мы город этот покидали,
Где наши рухнули мечты.
Тут потерялись я и ты.
Рябины алые кусты,
Поникнув, кровью истекали…
Октябрь – палач мой неизбежный
Здесь дважды голову рубил
И карой вечною грозил:
Лежать, как леске без грузил,
Запутавшись в грязи прибрежной.
Тут, – как небесный приговор:
Я восставал из пепла дважды.
Обугленный, любви я жаждал…
С души моей не сходит сажа
Саднящей раной до сих пор.
Судьба ведёт меня на круг
На кои ветры возвращаясь,
Тенями в Нечто превращались
В причудливых изломах рук.
Я вновь смотрю упрямо ввысь,
Топор нашёптывает вые,
Что подозрительны любые
Две параллельные прямые,
Которые пересеклись.
И, на кострищах ворожбы,