Самаэль дей Лютт меня не любил, не желал и не считал равной себе. С этого дня я стану его законной вещью до скончания веков.
— Отдаешь ли ты свое пламя в сердце, Самаэль, сын дей Люттов, своей избраннице? — услышала я сквозь туман в голове приятный низкий голос Ахерона.
— Да, — жестко и быстро ответил Ночной Судья.
— Отдаешь ли ты свое пламя в сердце, Калео, дочь дей Лиссов, своему избраннику?
— Да, — тихо ответила я.
— Скрепите узы, — приказал Ахерон и взметнул рукой адское пламя котла. Оно почти поглотило нас, обожгло жаром, заволакивая окружающую обстановку. Самаэль протянул вторую руку, чтоб схватиться за мое запястье, как того требовали правила. Я же должна была накрыть его руку своей, показывая, что принимаю его силу. И тут взметнулся ветер, снося пламя на Ахерона, который нахмурился и словил его в ладонь, не давая погаснуть и прерваться нашему Ритуалу.
Ветер усилился, выдергивая из небольших вазонов срезанные цветы, а потом резко исчез, оглушая наш сад странной неестественной тишиной.
— А как же спросить о протесте, дорогой брат? Может, кто-то из присутствующих очень даже против этой свадьбы? — голос эхом разлетелся от стен дома, завибрировал на уровне сердца и поднял внутри меня злость. Я взглянула на Самаэля, но тот, поджав до белой линии свои красивые губы, смотрел в пустоту между рядами сидений.
— Какого беса, Люцифер! — прорычал он, еле сдерживаясь. И Владыка наконец-то явил себя миру, широко расправив черные огромные крылья. Сегодня он выглядел вычурнее обычного: черный брючный костюм, расшитый таким же черным кружевом, белая рубашка с огромным жабо и не менее крупной булавкой на нем, которая блестела так, что было понятно, что бриллиантов на ней не сосчитать, крупные перстни, дорогие туфли и трость. Трость являла собой произведение искусства умелого мастера, но в руках Владыки выглядело точно, как оружие.
— Ну и манеры, — протянул издевательски Люцифер и закатил глаза. — Ты меня даже не пригласил!
Это что, обида в его голосе?
Я сразу же напряглась: хуже Люцифера мог быть только обиженный Люцифер.
Он откинул свои длинные волосы и хищно улыбнулся, обнажая острые клыки.
— Это семейный праздник, к тому же от тебя не было никаких распоряжений, и я подумал, что имею право отметить его так, как удобно мне. — Самаэль уже взял себя в руки и холодно ответил.